Лишь голенище вон разрезав,

      Из плена ногу он извлёк,

      Пронзило пули, вишь, железо

      Её насквозь, вот ручеёк

      Сочился крови беспрестанно,

      Наполнив доверху сапог…

      Голеностопа это рана,

      Что наступать совсем не смог,

      А волочил, как груз, поклажу…

      Но санитарка тут как тут!

      – Перевяжу, родной… Намажу

      Я мазью, взявши ногу в жгут…

      В стан лазарета полевого

      Попал так Фёдор, сил ведь нет,

      В атаки мчаться чтобы снова,

      Желая в них всегда Побед!

      Как на врага чесались руки,

      Чтоб гада напрочь раздавить

      За все страны, народа муки,

      С врага сбить спесь вон, злобы прыть!

      Но был в движении он скован,

      Ведь в анкилозе уж стопа…

      Не мог он бегать прытко снова,

      Давить, давить врага‐клопа!

      Настырно, стиснувши вон зубы,

      Ходьбу осваивал и бег —

      Он с хромотой был страшно грубой,

      Но не хотел быть средь калек,

      А наравне с другими драться

      Во всех желаннейших боях,

      Другим товарищем быть, братцем,

      Всегда на всех войны полях,

      Изгнать фашистов чтоб с землицы,

      Милей которой в мире нет,

      Чтоб вплоть до смерти с ними биться,

      До сласти нашинских Побед!

      Ведь каждый, каждый на учёте,

      Был дорог, числился боец,

      Необходимость он на фронте,

      Сражений, храбрости он спец.

      Не мог вот Фёдор лишь угнаться

      За всеми с этой хромотой…

      – Уж вы за то простите, братцы,

      В атаках числюсь что пятой…

      Душой в рядах, конечно, первых,

      Ведь трусом не был я вовек!

      Сейчас я слаб, гнетут всё нервы,

      Что хил в атаках стал мой бег…

      Вот и сейчас скачу лягушкой,

      Уж ваши спины вдалеке,

      Бегу то лесом, то опушкой…

      Вон «мессершмитт» в своём пике

      Свинцом нас сверху поливает…

      Да вдруг заметя «ястребка»,

      В нём трусость стала удалая

      И жажда жизни глубока,

      Что вмиг шарахнулся в сторонку!

      Чтоб шкуру гадкую сберечь…

      Но «ястеребка» ему вдогонку,

      Чтоб сбросить гада с неба плеч,

      Летит кинжальная расплата

      Взъярённых ненавистью пуль!

      Они не любят вечно пата,

      Кладут врага в смертельный куль.

      И «мессмершмитт» не исключенье,

      Он задымился, клюнул нос

      Его в землицу вон в мгновенье,

      Взорвался напрочь подлый пёс!

      С того пехоте стало легче,

      Придало бодрости и сил,

      Она гнала врага далече!

      Он с страхом ноги уносил…

      Цвели бойцов улыбкой лица:

      Они Победы ведь творцы!

      Их не удержишь, чтоб не биться,

      Как