Все вышеописанные разговоры происходили во вторник, четырнадцатого января. В среду, пятнадцатого, ранним утром я услышала, как зашумела вода в ванной, потом бодро засвистел чайник и пополз по дому запах кофе. Надела халат, почистила зубы и спустилась, надо ж проводить гостя.

      Михаил сидел за столом и пил кофе. Чёрный. Без сахара, хлеба, колбасы, сыра или джема, без всех тех утешительных призов, которые Эос раздаёт встающим с рассветом.

      – Готовишься к трудностям? – поинтересовалась я, доставая с полки свою любимую чашку с большими пурпурными розами. – Давай-ка, завтракай нормально.

      – Поверишь, кусок в глотку не лезет.

      – Поверю. У самой такое бывает иной раз…

      Я не стала уточнять, что в последний раз внезапная пропажа аппетита случилась со мной перед защитой кандидатской диссертации; докторскую я защищала, можно сказать, на бегу, между двумя экстренными операциями, и поволноваться не успела.

      То ли на звук, то ли на запах пришла и принцесса, так что в погреб мы спускались втроём.

      – Открывай, – кивнул Михаил.

      Нет, пожалуй, уже Михаэль ап’Барст Калтинель – мой давнишний знакомый как-то подтянулся, взгляд стал холодным, а профиль – чеканным. Это был теперь вовсе не тот любимец всей компании, виртуозно исполнявший «Мурку» на губной гармошке, а, чёрт побери, сэр и пэр. Ну, или где-то рядом.

      Я приложила ладонь к двери в том месте, где должен был бы находиться замок, и одними губами прошептала вызубренное заклинание. Ничто не взорвалось и не засияло, и искры ниоткуда не посыпались – просто дверное полотно поддалось под рукой, приоткрылось, и из щели пахнуло солнцем, теплом и разогретой травой…

      – Получается, у вас там лето? – глупо спросила я.

      – У нас всегда лето, кроме как весной и осенью, – ответил Михаил и шагнул за дверь.

      С негромким щелчком она захлопнулась, и дверной проём будто истаял, вновь явив взгляду кирпичную стену.

      Глава 3

      Принцесса выдержала три дня, прежде чем задать вопрос. И надо признать, момент она выбрала отличный, я чуть не попалась. Ранним вечером после катания, обеда на склоне, снова катания и долгого горячего душа мы сидели у камина в гостиной отеля и пили, я глинтвейн, а Анндаранэ – травяной чай с яблоками и мёдом.

      – Как ты думаешь, дядя Михаэль… вернётся? – спросила она, разумеется, дождавшись, пока я отопью глоток огненно-горячего напитка. – И что вообще там происходит?

      Нет, я не поперхнулась. Проглотив глинтвейн, я покачала в воздухе стеклянной кружкой, наблюдая, как лениво плещется тёмно-красная жидкость, потом повернулась и посмотрела на неё.

      Девочка сидела, подавшись вперёд и сжав губы.

      – Не знаю – ответ на оба вопроса.

      – Почему? –