Гинеколог. История художницы. Ирина Говоруха
Читать онлайн книгу.
солнце. Его связывали, он тут же успокаивался и засыпал, как правило, до следующего утра. На рассвете приходил в себя, таращился на всех непонимающими наивными глазами и ничего не помнил.
Два раза в год его отправляли лечиться в Глеваху. Он возвращался оттуда как шелковый. Будто блаженный. Подолгу сидел на скамейке, по-стариковски греясь на солнце, и кормил булкой воробьев. Потом наступала осень или весна, и в него снова вселялись демоны.
Через два года после трагедии он собрался жениться. Мама отвела будущую невестку в сторону и предупредила:
– Он психически болен. Невменяем, и это не лечится.
Зинаида сузила глаза, почесала в районе лобка и отмахнулась:
– Я все знаю. Вы меня ничем не удивили. И потом я недавно прочла книгу по психологии.
Со временем оказалось, что Зинка тоже не в себе. Ветреная, неорганизованная, странная. Она уходила из дома на несколько дней, оставляя грудного ребенка, и Федор его кормил, купал, гулял. Потом появлялась, как ни в чем не бывало, закручивала волосы в «башню» и надевала чистый халат. Она вообще очень любила халаты и всегда носила их на голое тело. Даже, если в доме не топилось три дня. Подмывалась только холодной водой и всегда была готова к сексу. Жарила килограммами лук, присыпая его мукой для сытности, а потом устраивала скандалы, прыгая перед мужем, словно газель, и орала:
– Ну, что стоишь? Ударь меня! Давай же! Ты же все знаешь, с кем я была и когда.
Федор дрожал и сдерживался из последних сил. Ребенок рыдал в манеже. И тогда она расстегивала халат и демонстрировала пятикопеечные гематомы на груди.
– Видал? Это засосы! А ты слабак! Неженка! Даже ударить толком не можешь.
Федор покрывался испариной, хватал с плиты сковородку и с силой опускал ей на голову.
Люськина сестра Татьяна – учительница младших классов, резкая, словно пружина, вечно носилась с учебниками и таблицами «Построение точек по их координатам» и «Разряды и классы». Периодически худела, но все безрезультатно. Что она только не делала: сидела на капустной диете, на гречневой, кефирной и безуглеводной – ничего не помогало. Только «спрыгивала» с системы – тут же набирала потерянные кило. Имела широкие скулы, большой, с горбинкой, нос, пухлые губы и синие совиные глаза. Все черты лица, словно от разных женщин, делали ее заметной и даже притягательной. Непонятной. Запоминающейся. Обладала шармом и неиссякаемой энергией. Все делала на больших скоростях, и парни бегали за ней табунами. Караулили у подъездной двери, выслеживали в парке у ее любимых катальп и названивали, умоляя выйти. Она же специально не подходила к телефону, даже когда отец, разъяренный десятым звонком за вечер, вваливался в ее комнату и сверлил своим единственным глазом. Спокойно продолжала клеить кубы, не поднимая головы, переспрашивала: «Кто-кто?», а услышав ответ, небрежно бросала: «А, это ты – не выйду».
В семнадцать она влюбилась по-настоящему. Семен серьезно занимался баскетболом