Льстец – оборотень лживый,

      К тому же с подленькой душой ленивой,

      Готовый обобрать тебя до нитки

      И затаиться в скорлупе улитки.

      Гори антоновым огнем

      Весь мир и хижина моя на нем.

      Я брошусь в пламенный костер,

      Чтобы очистить свой позор!

      Мурашки спину обжигают,

      Когда воспоминания всплывают

      О прожитых безрадостных годах

      И тяжких в юности трудах,

      Где мы здоровье потеряли

      И за идею насмерть встали,

      Не говорившей ни о чем,

      Внедренной в душу Ильичом.

      Время летело день за днем,

      Мы коченели под дождем

      И мерзли в стужу на ветру.

      Сгорали заживо в жару.

      И голодали, вшей кормили,

      И спали на сырой земле.

      Прорыв? Всегда мы были там!

      Я жил в ту пору как во сне.

      Я строил коммунизм для всех,

      А кто-то выкрал наш успех,

      А нас отправил на задворки!

      И снова мы орем «Ура!»,

      Как недоумки – детвора.

      Хотя задуматься пора,

      Кому орем, зачем орем!

      Коль разум улетел,

      То память не поможет

      Былое воскресить,

      И разум пробудить,

      И сердце растревожить!

      Живым покойникам

      Не суждено воскреснуть.

      Для них предрешено

      Условие одно —

      И вдох, и выдох.

      Они не зажигают звезд,

      А тлеют постоянно

      Отравой смрадной,

      Обидою невнятной,

      А сами еле ноги волокут

      И все чего-то ждут…

      И смотрят непонятно

      И превратно

      На тех, кто сыт, одет, обут…

      Детки учатся, учатся, учатся!

      Получат знания, но понимания

      И осмысления, как жить, в том нет.

      Кто выйдет? Что у нас получится?

      Кто придумал, кто даст ответ?

      Скорей заблудший в джунглях,

      Но лучше обыватель, дармоед.

      Но уж никак не предприниматель,

      Иль, боже упаси, изобретатель…

      Весьма возможно, и поэт!

      Трудно мириться,

      Что нечем гордиться…

      Не убивать же себя?

      Вот и приходится

      Волочиться

      В этой людской толпе.

      Голодовал до сорока,

      Не разглядел пока,

      Как выживать

      В стае неприкаянных лиц,

      Наголо бритых парней

      И полуголых девиц.

      Я завершил свой