* * *

      Мягкие, увядающие руки, с почти прозрачной, слегка обвислой кожей, из-под которой отчетливо выступали крупные вены, бороздившие их словно наросты, выдававшие почтенные лета их обладательницы, перевалившие за так называемый «преклонный возраст», медленно положили на книжный столик небольшую папку с бумагами. На краешке одного листа, невзначай выбившегося из папки, можно было прочесть азиатскую фамилию, написанную на французском языке.

      Другая рука, моложе и тверже, тут же потянулась к столику и аккуратно вернула этот взбунтовавшийся листок в лоно папки.

      Старая рука взяла со стола чашку сильно разбавленного кофе, но, замерев на мгновение в таком положении, вернула ее на место, так и не испив и глотка. Ее хозяйка медленно поднялась с кресла и неторопливо подошла к окну, выходящему на пляж и океан, воды которого в этот день были на удивление очень спокойны. Ее размеренные движения были вызваны отнюдь не ее почтенным возрастом, но думами, в которые она была всецело погружена.

      На берегу бегала собака. Ее собака…

      Человеку стороннему все в этой комнате показалось бы крайне странным, а то и вовсе сюрреалистичным. Но речь идет не о самой комнате, разумеется, а о двух женщинах в ней находящихся, невозмутимо беседующих на темы отнюдь не невозмутимые. Все вокруг, включая двух особ, было в полном диссонансе с природой их беседы, все положительно не соответствовало всему: обстановка, не соответствовало теме, тема не соответствовала их внешнему виду, внешний вид женщин контрастировал с тоном их голоса, тональность их голоса не соответствовала содержанию сказанного, а содержание разговора уж никак не вязалось с их одеждой, которую и вовсе не должны носить люди, читающие документы, лежащие в папке на журнальном столике, рядом с чашкой самостоятельно сваренного кофе, и, наконец, сами эти женщины никак не были похожи на людей, которые могли бы оказаться в одной комнате (разве что совершенно случайно), не говоря уже о том, чтобы видеться регулярно (пусть и нечасто) и вести беседы на столь непонятные такому постороннему человеку темы.

      И все же здесь не было никакой ошибки, ни самой малой толики случайности.

      Женщины были связаны друг с другом, причем узами более прочными, нежели самые добрые родственные отношения. Их общение не было их выбором. И если это также применимо к родственным отношениям, судя по житейской фразе – «родственников не выбирают», то общаться или не общаться с родственниками – все же в руках человека, тогда как у этих двух женщин и этого выбора не было. Без всякого преувеличения – они были просто обречены видеть друг друга. И эта гостиная, столь милая ее хозяйке, в которой она любила проводить свободное время, которого в последние годы стало больше, за чтением или иным милым душе занятием, на пару часов пребывания молодой женщины, внешне довольно привлекательной,