Солнце быстро спалило утреннюю дымку и высушило тротуары после дождя. В кабинете психоаналитика было, вероятно, душно, и дверь от заклиненной подложки из свёрнутой бумаги была чуть отворена. Врач вел прием, и его голос отличался басом на крепкий фальцет жалующегося больного.

      – Как давно это было?

      – Сегодня, точно.

      – Когда у вас появилась мысль, что вы собака?

      – Когда я был щенком.

      – Почему вы думаете, что эти живодеры приходили, чтобы убить вас?

      – Они следовали за мной по пятам до самой двери.

      – Вы правильно заметили, не ошиблись, их было точно двое, не больше?

      – Минимум, двое. Я слышал, как они шептались за дверью.

      – Они пытались взломать дверь?

      – Конечно, иначе бы, зачем пришли.

      – И что, вы считаете, их отвлекло от этой затеи?

      – Я успел закрыться на три замка, а вскрывать их надо, по меньшей мере, тротиловым зарядом.

      – А раньше вы уже встречались с ними?

      – Однажды они пытались меня надуть…

      – Каким образом?

      – Пробовали впарить новое средство от облысения. Но меня не проведешь! Я сразу заподозрил, что они хотят меня отравить.

      – А потом?

      – Разве непонятно – уморить, а потом закопать…

      – Как это выражалось?

      – Еще предложили купить целую партию моющих порошков, а в виде презента угостили ветчиной с яйцами, заправили цианистым калием.

      – Вы пробовали ее?

      – Только маленький кусочек.

      – Как же вы узнали, что она отравлена?

      – Я почувствовал вкус горького миндаля и выплюнул.

      – И что вы с ветчиной сделали?

      – Приговорил ее, съел, чтобы другие не отравились…

      Внизу вошел с улицы посетитель, и дверь в кабинете гулко захлопнулась.