Путин – исполнитель злой воли. Юрий Скуратов
Читать онлайн книгу.
Понятно, где он видит этот Совет Федерации. В голове у меня словно бы молоточки какие забарабанили, от их звонких ударов даже заломило виски. «Что делать… что делать… что делать? Надо как-то выиграть время. Это необходимо как воздух. Уже запланирован визит Карлы дель Понте в Россию, она скоро должна приехать. Ее приезд откроет многие карты, которые сегодня закрыты. Во всяком случае, я на это надеюсь. Надо сманеврировать и обязательно выиграть время… Нужно довести дело по «Мабетексу» до такой стадии, когда его уже нельзя «развалить», и подстраховать визит мадам дель Понте».
Вот такая задача стояла передо мною. И еще я понимал, что без очередного заседания Совета Федерации не обойтись. Все решить может только это заседание.
– Борис Николаевич, следующее заседание Совета Федерации запланировано на 6 апреля. Если я напишу заявление сейчас, то произойдет утечка информации, прокуратура за это время просто развалится… – тут я поймал тяжелый, непонимающий взгляд президента, он словно бы не верил в то, что слышал. – Я напишу заявление сейчас, но дату поставлю апрельскую, 5 апреля – самый канун заседания Совета Федерации. За это время я смогу разобраться со швейцарскими материалами… Это очень важно.
Надо отдать должное президенту, он меня поддержал:
– Ладно, расследуйте то, что начато, а заявление датируйте 5 апреля.
Ход был правильный. Если бы я не написал заявления, то против меня были бы приняты резкие меры. Вплоть до физического устранения – от киллерского выстрела до наезда на мою машину какого-нибудь огромного, груженного кирпичами грузовика: эти ведь методы освоены в современном мире, в том числе и российском, в совершенстве. Ну, а уж насчет того, чтобы отстранить меня от должности указом, то тут уж, как говорится, Борису Николаевичу сам Бог велел…
Так с 18 марта по 5 апреля я получил возможность действовать, довести до конца начатые дела, продвинуть вперед историю с «Мабетексом» – пусть люди знают, что делает наша верхушка и как обходится с теми, кто указывает ей на нарушение закона.
Пока мы вели разговор, Борис Николаевич взялся за сердце, вяло приподнял руку, поморщился, одна половина его лица потяжелела, и он, хрипло дыша, вышел из комнаты. За окном продолжало светить, ликовать радостное весеннее солнце. Я заметил, как лица Примакова и Путина напряглись.
Через десять минут Ельцин вернулся, снова сел в кресло.
Когда я написал заявление, Примаков и Путин с облегчением вздохнули.
Выйдя из президентского корпуса на улицу, я хотел было сразу сесть в машину и уехать – слишком муторно, слишком противно мне было, – но Примаков задержал меня:
– Юрий Ильич, вы знаете, я скоро тоже уйду. Работать уже не могу. Как только тронут моих замов – сразу уйду…
В те дни в печати довольно широко обсуждался вопрос об отставке вице-премьеров Кулика и Маслюкова. Кулика, как мне казалось, – за дело. Он недалеко ушел от кремлевской верхушки. Создалось впечатление, что Евгений Максимович пытался этими словами сгладить ситуацию, оправдаться,