Он стоял в ожидании лифта за колонной в «Александровском», теребя ремешок от рации, и путано соображал, что могло произойти в «трех двойках».

      «Она поднялась на этаж вместе с Андреем. Значит, «трупешник» – не она. Тогда – кто же? Тот, кому парень в плаще вручил цветы? Странный посыльный вышел из отеля без букета. И ничего никому не сказал. Значит, либо он не увидел труп, либо сам этот труп и организовал! Вот почему я сразу обратил внимание на этого «курьера»! Вот почему у меня стало тревожно на сердце!»

      Вадим вздрогнул, когда двери лифта неожиданно распахнулись и оттуда спиной вперед неуклюже вышел белл-бой. Он испуганно придерживал за локоть ее. Словно боялся, что она вырвется и станет биться в истерике, нажимая подряд все кнопки на панели лифта. Вадим посторонился, пропуская их обоих и не сводя взгляда с этой красивой женщины. Ее лицо было таким белым, что, казалось, сливалось с настенной лепниной. Белл-бой беспокоился не зря. Вадиму почудилось, что колени ее вот-вот подогнутся и она потеряет сознание.

      Рация буквально захлебывалась:

      – Пятнадцатый, пятнадцатый, ответь десятому…

      – Пятнадцатый…

      – Я тебя не вижу в камеру… Ты где?

      – Я уже возле двести двадцать второго. Где старший смены?

      Голос Зевковича вклинился через треск эфира:

      – Я уже на этаже. Иду от служебного лифта…

      – Хорошо. Я возле номера…

      – Коля, направь на этаж двадцать первого… Пятнадцатый, возвращайся на свой пост.

      – Двадцать первый, ответь десятому…

      – Двадцать первый…

      – Дима, ты? Давай, оставь Володю на служебном входе и дуй на четвертый этаж.

      – Понял.

      – Коля, ты вызвал группу?

      Это опять Зевкович. Из его интонаций исчезли привычные ироничные нотки, и поэтому голос старшего смены было трудно узнать.

      – Вызвал три минуты назад…

      – Хорошо. Конец связи.

      Через холл пронесся Дима Мещерский – субтильный, но при этом самый шустрый сотрудник службы безопасности. Он шмыгнул в лифт, двери которого придержал для него Вадим. Дрожащую и задыхающуюся от шока женщину, как эстафетную палочку, принял у белл-боя Плешаков. Он повел ее в операторскую, бережно поддерживая за плечи и бормоча под нос какую-то нелепицу, вроде: «Ничего… ничего… аккуратненько…»

      Пока Григорьев и Мещерский шли быстрым шагом по коридору четвертого этажа, Зевкович аккуратно просунул в замок 222-го номера карточку Emergency key, распахнул дверь и просунулся на полкорпуса внутрь.

      Он