Гонцы поскакали к людям Этельреда, стоявшим у Силкестра, с приказом двинуться на Феарнхэмм следующим утром при первых проблесках зари. Как только они окажутся там, они должны будут занять холм к северу, сразу же за рекой. Эти пятьсот человек были наковальней, в то время как люди в Эскенгаме были моим молотом. Но, чтобы заманить Харальда на наковальню, придется разделить наши силы, а правила войны запрещали так поступать. По моим самым радужным подсчетам, у нас было на пятьсот человек меньше, чем у датчан, и, разделив нашу армию на две части, я приглашал Харальда уничтожить эти части по отдельности.

      – Но я полагаюсь на то, что Харальд – порывистый идиот, господин, – сказал я Альфреду той ночью.

      Король присоединился ко мне на западных укреплениях Эскенгама. Он появился со своей обычной свитой священников, но махнул им, чтобы они отошли и мы могли поговорить наедине. Мгновение Альфред стоял, пристально глядя на далекое зарево огней, туда, где люди Харальда опустошали деревни, – и я знал, что он оплакивает все сожженные церкви.

      – Он и вправду порывистый идиот? – мягко спросил король.

      – Это ты мне скажи, господин.

      – Он дикий, непредсказуемый, он устраивает внезапные набеги.

      Альфред хорошо платил за сведения о норманнах и продолжал вести скрупулезные записи о каждом их вожде. Харальд разорял Франкию, пока его не подкупили тамошние люди, чтобы он ушел, и я не сомневался, что шпионы Альфреда рассказали ему все, что смогли выяснить насчет Харальда.

      – Ты знаешь, почему его зовут Кровавые Волосы? – спросил Альфред.

      – Потому что перед каждой битвой, господин, он приносит коня в жертву Тору и мочит свои волосы в крови животного.

      – Да. – Альфред прислонился к палисаду. – Как ты можешь быть уверен, что он пойдет на Феарнхэмм?

      – Потому что я заманю его туда, господин. Я сделаю западню и вздерну его на наши копья.

      – Женщина? – спросил Альфред, чуть вздрогнув.

      – Говорят, она для него особенная, господин.

      – Я тоже об этом слышал. Но Харальд заведет себе других шлюх.

      – Она – не единственная причина, по которой он явится в Феарнхэмм, господин. Но хватило бы и ее одной.

      – Женщины приносят грех в этот мир, – проговорил Альфред так тихо, что я едва расслышал его.

      Прислонившись к дубовым бревнам парапета, он смотрел в сторону маленького города Годелмингама, что лежал в нескольких милях к востоку. Людям, которые там жили, приказали бежать, и теперь единственными тамошними обитателями были пятьдесят моих человек, что стояли на страже, чтобы предупредить нас о приближении