Вечером Веренея с братом ушла в дальнюю деревню за продуктами, там жили их родители. Обещали к утру успеть вернуться. Рамер осталась одна в комнате.

      Умылась, сняла чёрное платье, надела толстую ночнушку из фланели до пят, забралась сверху покрывала и включила переговорник.

      Отец был в зелёной форме военного-пограничника.

      Он сразу поставил дочь в известность:

      –Рэмка, ты пристроена, а я…Я всегда был воином.

      –Что-о-о? Ты идёшь на границу?

      –Я растил тебя десять лет, Рэмка. Десять долбанных лет я жил с тобой…

      –Ты…ты жалеешь о потерянных годах возле меня?– начала задыхаться от рыданий Рамер.

      –Прости, прости, цветочек. Ты, конечно, лучшее, что у меня есть. Но армия – это смысл моей жизни. Я и так десять лет был охранником в магазине!

      –Ты прав,– всхлипнула, признавая, дочь,– Ты должен делать то, что тебе нравится. Люблю тебя.

      –И я тебя. Будь счастлива.

      Отец отключился. Переговорник погас и в наступившей темноте появились странные потусторонние звуки: скрип деревянных половиц, чьё-то прерывистое дыхание.

      Девушка догадалась: «Нежданный визитёр! Явно кто-то облился эликсиром невидимости! Как же разоблачить нахала? И пробрался же незаметно…Неужели ключи есть?» Встала, сходила за стаканом воды. Сидит, ждёт, когда невидимка наглеть начнёт, и под подушкой пустую тарелку, оставшуюся после печенья, оглаживает. В полутьме заметила, как смялось покрывало, заскрипела кровать.

      Кто-то провёл пальцами по её губам и прошептал:

      –Безоговорочное «да» – это то, что сейчас надо…

      –Ага, счас с перепугу упаду тебе в объятия…Ждать замучаешься!

      И Рамер выплеснула воду в предполагаемого невидимку, а затем наотмашь врезала тарелкой по голове, когда поплыла-обозначилась некая эльфийская физиономия. А тарелка даже не разбилась, но из рук выскользнула. Пока эльф стонал, схватившись за голову, узнала в нём своего врага.

      Возопила:

      –Ты! Тьмануэль!

      –Разве не очевидно? Или задавать очевидные вопросы научилась у нового друга голема?

      –Эльфийский наглец! Ещё и своими длинными ушами подслушивать любит!

      –Да! Но мы, эльфы, не умеем соблазнять ментально. Иначе ты бы уже ползала у моих ног.

      –Да ты размечтался!

      –Значит, поклялась, что я плакать буду…

      –Эх, голова у тебя крепкая…Может, что другое оторвать?

      Хлопком включила свет и обомлела. Вода с лица Тьмануэля стекла по животу, намочив и член. Ранее девица мужских органов не видела и покраснела.

      Ошарашено спросила:

      –Это что за кузнечик-мутант у тебя между ног? Это только у эльфов такая гадость растёт?

      –Это орган размножения и удовольствия. О, смущаться даже умеешь…Красная, как яблочко…

      Рамер бросила ему подушку Веренеи, от прикрыл стратегические места.

      –Я