Яшка все реже возвращался по вечерам на кордон и все больше дичился Михалыча. Особенно заметно это стало с началом октября. В последний раз, когда лось склонился к кормушке с комбикормовой болтушкой, а Михалыч привычно хотел похлопать его по крупу, он так шарахнулся в сторону, что и Михалыча напугал, и сам едва с ног не свалился. Михалыч внутренне хоть и огорчился, но вида не подал.

      – Ну-ну, молодцом, Яшка! Молодцом, так и надо, – а сам отступился, отошел от загона, чтобы не мешать лосю дохлебать болтушку. Но Яшка к корыту не вернулся, а рано утром, когда Михалыч вышел из дома, его уже и след простыл.

      – Вот так, – грустно сказал сам себе Михалыч. – Скоро вообще приходить перестанет. Николка сильно расстроится, да что делать – лучше так, чем под пули охотников угодить…

      Николка приехал, как всегда, в субботу к обеду, да не один, а со своей Люськой. Подлетел на мотоцикле к самому крыльцу и орет как оглашенный:

      – Принимай, дед, мою королеву!

      Сразу видно, что с утра у Николки трубы горели, и он их слегка притушил, скорее всего – пивком. Глаза шальные, волосы во все стороны разметались и рот – до ушей. Ну а королева его, изрядно перепуганная и слегка осоловевшая от быстрой езды по пересеченной местности, сразу понравилась Михалычу. Ничего девчонка. Мало того, что на мордочку смазливая и вообще – все при ней, так еще и безо всяких выкрутасов к Михалычу подошла, руку протянула и запросто сказала:

      – Меня Люсей зовут.

      – Михалыч, – привычно отрекомендовал он себя по отчеству, но счел нужным добавить: – Это для своих, близких людей, – тем самым как бы подчеркнув, что он Колькину невесту целиком и полностью принимает в круг своих близких людей.

      – Я знаю, – засияла Люська. – Мне Николка много о вас рассказывал.

      – Наплел, наверное, всякой ерунды? – улыбнулся Михалыч.

      – Нет, почему! – встала на защиту Николки верная подруга. – Как вы Яшку нашли, как на руках его домой несли и от верной смерти спасли, он мне рассказывал. Как вы разных животных зимою подкармливаете…

      – Был Яшка, да весь вышел, – поспешил перевести разговор на другое смущенный Михалыч.

      – Как – вышел? – Николка, не без труда тащивший в дом увесистую сумку, вытаращил на деда испуганные глаза. – Убили, что ли?

      – Тьфу! – сплюнул с досады Михалыч. – Типун тебе на язык, ядрена-матрена…

      – Да ты же сам сказал, что…

      – Сказал, сказал, – недовольно перебил внука Михалыч. – Слушать иногда надо не ушами, а мозгой.

      – Так все нормально, что ли? – ничего не поняла насторожившаяся Люська, переводя