Она пришла в Новую школу, когда солнечные лучи еще освещали небо на западе. Теперь же, выйдя за дверь, девушка оказалась в темноте, которую рассеивало только печальное сияние уличных фонарей и россыпь светящихся окон с задернутыми шторами. Осколок луны за печными и вентиляционными трубами казался крошечным и далеким.

      После духоты и слепящего света в аудитории прохладный ночной воздух, уединение и тишина принесли некоторое облегчение. Но Кэрол все равно чувствовала себя подавленной. Ее охватила внезапная усталость, под которой скрывалось глухое, затаенное ощущение одиночества. Пока она шла вдоль квартала, ее миновали несколько парочек – ее ровесники направлялись на вечеринки, дискотеки или в бары, и от звука их голосов девушка чувствовала себя ужасно старой. На полпути к Шестому проспекту, проходя мимо дверей многоквартирного дома, Кэрол уловила аромат чеснока, помидоров и сыра и вспомнила, что еще не обедала. На время фильма она позабыла о голоде, но теперь он внезапно нахлынул вновь.

      В обычный вечер Кэрол зашла бы в круглосуточный магазинчик в конце своей улицы и купила бы упаковку макарон или риса, но сегодня ей даже думать не хотелось о том, чтобы готовить что-то в тесной, жаркой кухне с вездесущими тараканами под плитой. Дойдя до проспекта, девушка остановилась. Как бы она ни устала, идти домой было еще рано. Более того, чем дольше Кэрол размышляла об этом, тем безрадостнее казалась ей такая перспектива.

      Рошель наверняка опять привела своего нового приятеля, развязного парня, который, судя по всему, очень гордился своим телом и оставлял после себя завитки жестких черных волос в раковине и ванне. Кухня завалена кастрюлями и грязными тарелками. Телевизор орет во всю мочь, но любовники слишком заняты друг другом и почти не обращают на него внимания. Появление Кэрол им наверняка помешает, хотя Рошель разозлится куда сильнее, чем ее парень. Тот уже один раз пытался к ней подкатить.

      Телевизор принадлежал Рошель, да и вся гостиная, по сути, была ее территорией. Кэрол пришлось бы запереться в спальне и пытаться читать или писать письма под аккомпанемент механического телевизионного хохота или куда более назойливого смеха двух любовников.

      С накрепко засевшей в воображении безрадостной картинкой, Кэрол повернула на перекрестке налево, к огням и толпам Восьмой улицы, и твердо пообещала себе, что сегодня вечером с ней обязательно случится что-нибудь хорошее.

      Небо окончательно потемнело, но его настроение было куда мрачнее. На морщинистом личике Старика застыло хмурое выражение. Затаившись в темном переулке напротив Новой школы, он видел, как женщина ушла в одиночестве.

      Что-то пошло не так. Где мужчина? Они должны быть вместе.

      Но, возможно, все еще можно устроить.

      Старик украдкой выбирается из переулка и идет ко входу в школу.

      В большой аудитории