1

      Ицхак стал небрежным в своей работе. И чем дальше, чем больше. Вчера – увидел, что его кисти истрепались, а сегодня – забыл, куда он приглашен работать. Купил себе новую кисть и вспомнил, куда он должен идти красить, но отложил работу под каким-то предлогом. Все то время, что Соня бывала у него, он работал; как только перестала приходить, перестал работать. Как-то купил он себе новую одежду и пошел к Соне. Соня не пришла в восторг от его одежды, у Сони были уже другие интересы, и, даже если бы на нем были голубые носки, ей – все равно.

      У Сони были уже другие интересы. Молодые люди не перестают мечтать о ней, но Соня их не замечает. Неужели только потому, что она одета в женское платье, она ниже некоторых своих товарищей? Неужели только потому, что иногда брала верх над ней природа и она увлекалась кем-нибудь, она приговорена к тому, чтобы не избавляться от него вовеки? Уже успела Соня выбросить многое из своего сердца, и, если вспоминала что-нибудь, это уже не оказывало на нее воздействия. Она даже пошла к парикмахеру и остригла волосы. Как был удивлен парикмахер, когда она стояла на своих длинных ногах, прямая, как юноша, и проводила рукой по голове. И мы тоже удивлялись, что она стала вести себя, как те стриженые, которых обделил Создатель женской прелестью.

      2

      Вот уже несколько лет живет Соня в стране. Тысячу вещей пыталась Соня сделать, и ничего не получалось у нее. До своего отъезда в Эрец Исраэль она увлекалась, как и некоторые ее друзья и подруги, гимназисты и гимназистки, крамольными идеями. Однажды нашла полиция у одного из ее друзей запрещенные бумаги и среди них письмо, написанное Соней, а в нем – резкие слова о властях. Отец ее перепугался и отослал ее в Эрец Исраэль, только чтобы не посадили ее в тюрьму.

      Прибыла Соня в Эрец, и ее отец, господин Барух Цвайринг, старый сионист, надеялся, что раз она попала в Яффу, то поступит там в ивритскую гимназию и завершит учебу в атмосфере иврита, а это – страстное желание любого сиониста. Но прибыла она в Яффу и не поступила в гимназию. Уверены мы были, что все учителя будут в восторге от нее; она пришла из русской гимназии, которая намного выше этой еврейской гимназии в Яффе, ведь ее основатели никогда в жизни не видели гимназии. Когда же стали ее экзаменовать, выяснилось, что она не знает иврита. К следующему году она продвинулась немного в иврите и пришла на экзамены, но оказалось, что она забыла многое из того, что учила прежде. Хотели принять ее, но классом ниже, это было ниже ее достоинства. Отказалась она от гимназии и решила стать сестрой милосердия.