Вот уже более часа Андрей лежал за поваленным стволом дерева, стараясь не шевелиться и не издавать ни звука, но без движения мороз пробирал до костей даже сквозь толстый слой гагачьего пуха канадского комбинезона. Не помогала и куча лапника, которую он настелил возле расщеплённого пня по совету опытного Петровича, расставившего охотников по номерам. Чтобы хоть как–то согреться, он поочерёдно напрягал и расслаблял мышцы, но и этот приём помогал лишь на минуту – другую. И всё же, Андрей терпел и мороз, и невыносимое желание закурить ради редкого удовольствия полностью отдаться первобытным человеческим инстинктам. Охота – древнейшее занятие мужчин – привлекала его не возможностью самоутверждения. Исход поединка со зверем был предрешён заранее. Мощный полуавтоматический карабин с оптикой практически не оставлял ни малейшего шанса даже самому свирепому хищнику, лишая охотника законной гордости от такой «победы». Охота давала эмоциональную разрядку от общения с живой природой и снимала с плеч хотя бы на время груз проблем цивилизованного человека, что было куда важнее любых добытых трофеев. Но охотничий азарт не был чужд и ему. Вот и теперь, лёжа на лапнике и замерев под белым маскхалатом, Андрей весь обратился в слух и был предельно внимателен.

      Вот, наконец, где–то далеко послышался заливистый и остервенелый лай собак. Этот сигнал был понятен даже человеку, не слишком искушённому в тонкостях и премудростях охоты, и означал, что начался гон зверя. Загонщики вышли на логово волчьей стаи, умные и бесстрашные сибирские лайки подняли её с лёжки и теперь гнали серых прямиком на флажки, под пули охотников, не позволяя им свернуть с рокового курса и оторваться от преследования.

      Напряжённо всматриваясь в пространство перед собой, Андрей ждал приближения стаи, разминая в рукавицах замёрзшие пальцы. Лай становился всё громче и яростнее. Один за другим хлопнули три выстрела, и эхо разнесло по лесу их громовые раскаты, всполошив мелких птиц и белок, мигом попрятавшихся в дуплах. Уже можно было различить и приглушённые крики загонщиков. Андрей решил, что пора изготовиться. Стянув рукавицы, он снял карабин с предохранителя, прильнул к окуляру и ещё раз тщательно подрегулировал фокус, ориентируясь на видневшиеся среди торчащих из сугробов голых кустов флажки. Вереница красных тряпок охватывала небольшую поляну полукольцом, за которой и расположились в укрытиях стрелки. Андрею всегда казался странным и непонятным почти мистический страх этих очень умных, коварных, сильных и свирепых хищников перед обычным куском ткани. Где–то в глубине души он сочувствовал волкам.

      На минуту, задумавшись, Андрей всё же прозевал момент появления стаи на поляне. Волки бежали совершенно бесшумно, и только тихое поскрипывание снега под лапами выдало их, когда стая оказалась совсем близко. Несколько серых силуэтов быстро двигались след в след. Строй возглавлял седой матёрый вожак, за которым бежали молодые волки и волчицы с более тёмной шерстью. Андрей поразился сообразительности волков. Они явно понимали, что погоня может оказаться долгой, и экономили силы, ведь бежать по проложенному следу было значительно легче, чем по глубокому снегу. Но вот, вожак внезапно остановился и тихо зарычал, морща нос и обнажив клыки. Шерсть на загривке зверя вздыбилась, а сам он присел на задние лапы и поджал хвост. Прямо перед ним, всего лишь в нескольких метрах, висела красная