Vela Darem. Путевые заметки художника-мореплавателя. Татьяна Князева
Читать онлайн книгу.
время, и я свыкнусь с этим чувством, понимая, что от него никуда не деться: с жадностью разглядывая мир вокруг, я представляю, как в этот самый момент я рисую. И чем красивее увиденное, тем больше охватывает отчаяние – чувствуешь, что все это ускользнет от тебя в тот момент, когда ты коснешься кистью бумаги или холста. Иногда я фотографирую то, что я бы хотела нарисовать, но то, что больше всего поражает и вдохновляет меня, на фотографиях чаще не получается – наверное, потому, что оно лежит вне зрительных образов. Или потому, что проходит одно единственное мгновение – и все меняется, становится другим. Я понемногу перехожу к пейзажам, продолжая то и дело рисовать животных и портреты. И только неподвижные вещи я не люблю.
Графика
[Из путевого дневника]
Чернота – слева и справа.
Внизу – темно-серая лента – дорога.
Не видно, где она поворачивает, только
чувствуешь ее – она здесь. Иногда шелест —
листья под ногами.
Луна полосками бросает между деревьями тени на дорогу. Белое и черное. Черное и белое. Порыв ветра – и с огромного дуба, чьи листья четко очерчены лунным светом, начинают сыпаться
желуди, с грохотом, как выстрелы. Ни страха,
ни холода. Вечер теплый, и через лес вьются
лентами волны тепла и прохлады, смешиваясь,
закручиваясь маленькими воздушными синими
вихрями.
Маленькая деревянная лодка, в которой я начинала свои творческие путешествия, растет вместе со мной. Фломастеры брать в руки уже стыдно и несерьезно, тумбочка моя забита коробками с цветными карандашами, но так хочется нарисовать настоящую картину, а карандаши мне в этом помочь не могут.
Период поиска источника цвета заводит меня на первых порах в тупик. Гуашь, которой я начинала рисовать первые более или менее серьезные работы и которую я брала на кисть густо, подражая масляной живописи, быстро надоедает. Она кажется мне непослушной, боится воды и не терпит ошибок. Засыхая комочками, имеет обыкновение трескаться и отваливаться, светлеет при высыхании, а стоит разбавить ее водой, становится неоднородной, и вместо лессировки порой получается грязь.
Что такое темпера, я пока не знаю, акварель не дается мне, и творчество мое понемногу принимает монохромный вид. Я откладываю в сторону краски и цветные карандаши, но зато в моем обиходе появляется множество мягких графитных карандашей 4b и даже 6b и 8b. Последний, долгоиграющий, будет со мной и спустя лет пятнадцать. В основном, я использую его для фона. У него нет деревянного корпуса, и весь он представляет собой толстый графитовый стержень, заключенный в пластиковую оболочку.
Рисунок, изображая даже трехмерное пространство, сохраняет при этом плоский характер листка, на который нанесен этот рисунок. Таким образом, впечатление от рисунка у нас всегда двойственное. Мы воспринимаем,