Главный бой. Юрий Никитин
Читать онлайн книгу.
доля нас не чуралась,
Чтоб краше в мире жилося!
Суровая древняя песня-заклинание, пришедшая, как говорили волхвы, от Первых, что сами были богами, гремела мощно, колдовски. Добрыня ощутил знакомый озноб, по коже всегда пробегали эти невидимые мурашки, и всякий раз в тело вливалась добавочная мощь, и он чувствовал, что снова готов нестись на лихом коне, рубить день и ночь, прыгать с высоких башен, и алою кровью своею…
Во главе стола на той стороне палаты стоял с поднятой чарой великий князь. Губы шевелились, но далеко, голоса Добрыня не слышал, хотя в разгар битвы князь мог перекричать сто тысяч ржущих коней. В простой белой рубашке с расстегнутым воротом, видна черная, как у зверя, волосатая грудь, небрежная улыбка на хищном лице, что в любой миг может превратиться в звериный оскал.
Когда он в нетерпении переступил с ноги на ногу, по чисто выбритому черепу побежали багровые, как при пожаре, сполохи. Черный чуб по-змеиному скользнул за ухо, тонкий конец заколыхался над плечом. В мочке левого уха зло блеснула золотая серьга с крупным багровым рубином, похожим на горящий уголек.
Он пел, но в то же время наблюдал с холодным любопытством. Добрыня уловил напряжение князя. Рядом с Владимиром обычно шумно пируют богатыри, возвышенные до ранга воевод, но сейчас и они застыли, смотрят кто с восторгом, кто с плохо скрытым недоброжелательством.
А Владимир в самом деле, услышав заздравную песнь героям, ощутил, как по телу пробежала дрожь, вытряхивая дурманящий хмель. Песня закончилась мощным выкриком, Добрыня уже двигается в его сторону между столами, отвечает на приветствия, широко и дружелюбно улыбается, витязь от пят до кончиков ушей. Почти вполовину старше, мелькнуло с некоторым раздраженным удивлением. Ну, пусть не вдвое, но все же он был мальчишкой, когда Добрыню уже приняли в дружинники. А потом их судьба и дальше была похожа: он сын рабыни Малуши, а Добрыня брат той же Малуши, значит – дядя по матери. Правда, потом, когда стал великим князем, чувство глубокой приязни к Добрыне, который учил его воинским наукам и защищал от детей боярских, боролось с постоянно подогреваемым боярами подозрением: древлянский выкормыш мечтает отомстить за своего плененного княгиней Ольгой отца Мала. Спит и грезит, как восстановить царство древлянское, где княжеская корона принадлежит ему…
– Добрыня, – сказал он, вставая и распахивая руки. – Добрыня!
Они обнялись, оба с некоторой настороженностью: каждому наговаривают на другого, оба пока держатся, но кто знает, когда яд начнет действовать на другого, – в себе-то каждый уверен.
– Владимир, – ответил Добрыня, смотря князю прямо в глаза. – Что-нибудь изменилось?
Владимир усмехнулся краешком рта. Лицо неприятно искривилось, но взгляд выдержал, хотя на мгновение в глубине глаз дрогнуло. На чисто выбритой коже Добрыни, темной от нещадного солнца дальних застав, белеют черточки старых шрамов, но вот добавился свежий: левая бровь разделена белым шрамом, а еще багровый след чужого железа на скуле…
– Только фалернское