В трапезной замка Мореак при свете пылающих факелов сидели трое: сам хозяин замка, его шурин Алэн, граф Плюгастель, и Каурантин, вопреки своему имени4– маленький, невзрачный человек, доверенное лицо графа Мореака в Ренне, выполнявший самые разнообразные поручения графа и шпионивший для него. Он-то и привёз, наконец, достоверные сведения из Ренна, а до того граф и его люди вынуждены были питаться самыми разнообразными и нелепыми слухами.

      – И что Адеодат? Смолчал? – на лице графа Мореака застыло угрюмое выражение.

      – Увы, милорд. Когда эти друиды из глуши поднялись на ступени святого храма, как к себе домой – народ приветствовал их, как ни в чём не бывало, словно и не было ни Истребления, ни стольких усилий монахов в проповеди истинной веры. Правду говорил ваш покойный отец – покуда не будет убит последний друид, пока из каждого деревенского дома не будут вынесены чёртовы обереги, а их хранители – не выпороты на площади, старая вера будет цепляться своей костлявой рукой за души армориканцев.

      – Вы говорите как проповедник, Каурантин, – поморщился Алэн, – какая к чёрту разница, старая вера или новая? Я вот ни в кого не верю, кроме своего коня и меча. Проблема в том, что они – не на нашей стороне, вот и всё.

      – Продолжай, Каурантин, – граф кусал губы и хмурился, видно, самообладание давалось ему с трудом.

      – В общем, народу к нему завербовалось немало, купцы дали ссуду, кузнецы – оружие, мясники – мяса, пекари – хлебов. Сейчас этот отряд, тысячи полторы, возвращается в замок Скер. А потом – он назначил через месяц собрание в Понтиви, гонцы с этой вестью направились ко всем владетелям. Там он рассчитывает, что его изберут Королём. И его поддерживают эти нечестивые друиды…и Адеодат, он тоже заодно с ним, он отступник! Но я говорил с некоторыми преподобными отцами в Ренне, они не одобряют всё это. И среди горожан не всем это по нраву. Говорю вам, Ваше Сиятельство, надо вам поднять знамя защитника истинной веры, и тогда к вам стекутся многие и многие, и Святая Церковь будет на вашей стороне. Так бы поступил ваш отец…

      – Мой отец был глупцом, – перебил Догмаэль, упрямо поджав губы, – и я не собираюсь ему следовать. Если бы он не затеял резню друидов, если бы он не послушал этих святош, он бы не поссорил наш род с графом Монтабаном, и тогда тот не пришёл бы на помощь Скеру, когда я уже держал меч у его горла. От этой твоей Святой Церкви исходит один вред. Мужи учат грамоту, читают эти глупые книги, которые размягчают сердца и ослабляют руки, сжимающие меч. Этот, якобы милосердный Унан – для женщин, пусть он утешает их, когда их хорошенько поколотят. Но…ты прав, Каурантин, в том, что надо и этот флаг тоже вывесить…всё должно пойти в дело. Но нужна идея посильнее!

      – Свобода,