…В тот июньский день Пётр II, прихрамывая, подошёл к окну, глянул на дорогу, и нетерпение отразилось на его лице: где он, отчего нейдёт Иван?

      С той поры, как появился Иван, от него исходили истинная верность, жизнелюбие, в его присутствии наследник делался улыбчивым и мягким. С ним можно беспричинно веселиться, играть, спорить о том, что надобно России. Была у Ивана ещё удивительная способность появляться в тот именно момент, когда очень нужен.

      Отчего, однако, нейдёт он теперь? Есть нужда, поговорить надобно про Меншикова, а его всё нет и нет. Пётр снова подошёл к окну и увидел подъехавшую к крыльцу знакомую карету. Ваня!

      И вот они уже сидят обнявшись, и Пётр говорит о самом сокровенном:

      – Ваня, как бы желал я сделать нашу страну богатой, а народ – послушным и небедным… Когда меня коронуют, – мне же всё доступно, правда? – я всё для того сделаю. Ты что так долго не был?

      – Я? – рассеянно, весь в своих мыслях, отвечал князь. – Я был у Шереметевых!

      – А-а… Мне понравилось в их Фонтанном доме, славная графинюшка.

      Для Ивана тоже теперь дорогим домом стал Фонтанный дворец – счастливый случай помог тому. Отправилась раз Наташа Шереметева одна, не спросясь у брата, на Невскую першпективу, в аптеку, а выходя из аптеки, поскользнулась, упала – тут её подхватил бравый молодец, брови широкими чёрными дугами, глаза с огнём, – князь Иван. Спросил, где её дом, – и повёз на Фонтанку.

      В доме уже поднялась хлопотня – слуги высыпали на крыльцо, бабушка замерла у окна. Спаситель взял её на руки, и, пока нёс ко крыльцу, видела она перед собой его весёлые чёрные глаза, а о боли в ноге позабыла. И была как заворожённая. Он не отводил взора от её серьёзных серых глаз, ласково улыбался, а потом слегка прижал к себе и коснулся губами пальцев. Она смутилась, заалела, смущённая его смелостью, и вспыхнула.

      – Куда нести прикажете сей драгоценный груз? – спросил князь у бабушки.

      – На второй этаж, в мою комнату, – велела она.

      Как пушинку, взметнул он её в угловую комнату – и, раскланявшись, представившись князем Иваном Долгоруким, удалился.

      У бабушки было уютно, всё дышало стариной – сундучки, рундуки боярские, шкатулки, пяльцы, вышиванье на резном столике, парчовые нити… Руки её всегда чем-нибудь заняты. Вынула она тонкий шёлк, пяльцы, иглу и принялась вышивать «воздух» – пелену, вклад свой в Богородицкий монастырь (монастырь этот с давних пор опекали Шереметевы). Внучка лежала на диване кожаного покрытия, а бабушка восседала в кресле с львиными головами. Прежде чем взяться за иголку, достала табакерку, взяла щепоть табаку, нюхнула, с чувством чихнула и, высоко откинув голову, произнесла:

      – Отменный молодой князь Иван Долгорукий… Глаза крупные, огненные, только рот мал – как у девицы… А всё ж таки есть в нём что-то от старого знакомого моего Якова Долгорукого.

      Наталья