С талмудом и красным флагом. Тайны мировой революции. Владимир Большаков
Читать онлайн книгу.
обусловленные степенью финансового риска. Этим постановлениям была предпослана особая резолюция, в которой говорилось, что иудаизм включает как собственно религиозные, так и политико-правовые элементы, причем, если первые неизменны во все времена, то вторые с изменением внешних условий существования еврейского народа могут пересматриваться авторитетным собранием, каковым и является французский Синедрион. Работа французского Синедриона завершилась 9 марта 1807 г. Собрание еврейских нотаблей было распущено 6 апреля 1807. г. Значение этого события для европейских евреев было действительно историческим. Фактически сведя на нет воздействие Галахи на повседневную (в частности, семейную) жизнь еврейского населения Франции и многих других государств, находившихся в сфере влияния наполеоновской империи, французский Синедрион в немалой степени способствовал ускорению секуляризации, а в конечном счете – и ассимиляции западноевропейского еврейства. (КЕЭ, том 7, кол. 864–868). Но Раввинские Синоды не прекратили при этом свое существование. В ХIХ веке они, следуя традициям маранов, как бы сосуществовали с французским Синедрионом Д. Зинцхейма. Как «Наси», его признавали только европейские евреи, поэтому утверждение некоторых историков о том, что он получил из рук Наполеона власть над всеми евреями, надуманно. Несколько забегая вперед, отмечу, что после Первой мировой войны в качестве объединенных Раввинских Синодов выступил «Комитет Еврейских Делегаций», успешно отстаивавший еврейские интересы на Версальской мирной конференции. В августе 1932-го, сентябре 1933-го и августе 1934 г. в Женеве открыто собирались Всемирные израильские Синоды, хотя большая часть их решений сохранялась в тайне. Их официальное наименование было «Всемирные Еврейские Конференции». На последней из них было решено публично учредить Всемирный Еврейский Конгресс, как самостоятельный официальный орган центрального правительства израильского народа.
Раскол по-еврейски
Ученики Мендельсона – деятели берлинской «Хаскалы» из университетов эмансипированного Запада с презрением отворачивались от «diese Ostjuden», т. е. от непросвещенных «этих восточных евреев». Но на востоке «Хаскала» получила новое рождение – под этим там понимали не столько приобщение к идеям Просвещения, сколько обращение к истории евреев и их многовековой культуре, основанной на иудаизме. Новые «Ostjuden», ратовали теперь уже не только за территориальную, но и за «духовную обособленность» евреев, одним из проповедников которой был основоположник «духовного сионизма», выходец из России Ахад Гаам[12]. Он и его последователи активно выступали за возвращение на «историческую родину», считали только иврит настоящим языком евреев и презирали идиш. Все это было явно непопулярно у евреев Западной Европы, которые быстро ассимилировались в тех странах, где они родились и выросли. Один из лидеров общины немецких евреев Габриель Ризер, полемизируя со сторонниками Ахад Гаама,