Время зверинца. Говард Джейкобсон
Читать онлайн книгу.
не только моих сочинений; я перестал верить в книги как таковые. Если со мной, писателем, был о покончено, то лишь потому, что покончено было с литературой в целом. Однако Ванесса не представляла себе действительных масштабов кризиса. Она видела меня удаляющимся в свой кабинет, слышала дробный перестук клавиш и думала, что я продолжаю этаким неумолкающим китсовским соловьем[18] изливать душу перед компьютером.
Иногда я даже имитировал творческую эйфорию и, выходя к чаю, напевал «Я на седьмом небе»[19].
– Ни хрена подобного! – кричала она из своей комнаты.
Дух противоречия сидел в ней всегда.
– «Я сделал на свой лад!»[20] – пел я наутро после нашей свадьбы.
– Ни хрена подобного, – отвечала она, не отрывая взгляд от газеты.
Если мое пение ее раздражало, то моя работа над книгой доводила ее почти до безумия. Точно так же она реагировала и на мое безделье. В этом заключалась одна из проблем нашего брака. Второй проблемой был я. Не мои действия, а я сам. Факт моего существования. «Ты, ты, ты», – только что в тысячный раз произнесла она. Это звучало как заклинание, частое повторение которого когда-нибудь заставит ненавистное «я, я, я» исчезнуть, раствориться без следа в парах красного вина.
В тот вечер мы ужинали в ресторане, как обычно. Хороший ужин в приличном заведении, на людях оставался одним из немногих удовольствий, какие мы еще могли себе позволить. Данный ресторан был из числа тех, где швейцар имеет обыкновение обходить зал и чинно приветствовать знакомых ему клиентов. Без приветствия швейцара ты как бы выпадал из круга избранных, обращался в ничто. Подойдя ко мне, он приподнял шляпу, и мы обменялись рукопожатием.
Я держал его руку в своей достаточно долго, чтобы все вокруг видели, насколько хорошо мы знакомы. Для полноты картины мне не хватало только назвать его «сэром» и попросить чаевые.
Когда швейцар удалился, мы возобновили прерванный разговор.
– Мы говорили обо «мне, мне, мне», – напомнил я.
– Ты возомнил себя единственным человеком, который не получает то, что заслуживает. А я, значит, получаю по заслугам? Меня тошнит от этих твоих разглагольствований об исчезающем искусстве чтения. А как насчет исчезнувшего умения писать? Падкий до похабщины лавочник из Уилмслоу сочиняет истории о похабном лавочнике из Уилмслоу. Боже, да при таком раскладе будет воистину чудом, если хоть кто-то прочтет твои книжонки!
– Я никогда не был лавочником, Ви. Я был консультантом в магазине модной одежды.
– Модный консультант, подумать только! И кого же ты модно консультировал?
Я хотел сказать: «Женщин из Уилмслоу», что было бы истинной правдой, но в контексте нашего спора такому утверждению недоставало весомости.
– Моим советам следовали многие, – сказал я, – но только не ты, надо признать.
– Ты всего лишь присматривал за магазином своей чокнутой мамаши да пускал слюни, обслуживая клиенток. Я это видела – не забывай, я ведь была одной из них. А твоим советам я не следовала потому,
Намек на «Оду соловью» Джона Китса (1795–1821).
«I’m Sitting on Top of the World» – популярная песня, написанная в 1925 г. Рэем Хендерсоном на слова Сэма Льюиса и Джо Янга.
«I did it my way» – слова из песни «My Way» (1968; музыка Клода Франсуа, английский текст Пола Анки), прославившейся в исполнении Фрэнка Синатры.