Исмаил. Амир-Хосейн Фарди
Читать онлайн книгу.
ветки, и единственная горлинка душераздирающе печально пела свою песенку. Они подошли к машине. Вокруг нее крутился Хедаяти. Харири спросил:
– Что ты делаешь, Хедаяти?
– Дверца куда делась? Нету!
– Как нету, есть! Сейчас открою, один момент подожди!
Он открыл ключом дверь водителя. Сел. Потом открыл дверь с пассажирской стороны, потом заднюю, и дал знак Хедаяти садиться в машину. Хедаяти сел медленно и тяжело. Сел и Исмаил. Харири завел двигатель, и они поехали. Хедаяти вполголоса напевал. Исмаил сказал:
– Вроде как все прошло очень хорошо, правда?
Хедаяти повернулся и горящим взглядом посмотрел на него.
– Еще бы не правда, еще бы не хорошо, мои ноги как будто не по земле шли, а по небу. Знаешь, чего моя душа сейчас желает?
– Чего желает?
– Душа моя желает прямо сейчас, если б была тут большая река, раздеться догола, только в трусиках остаться, и прыгнуть в воду. Ай, хорошо как!.. Когда, помню, жил в деревне, все время купался, но никогда не раздевался совсем. Боялся мальков рыб. Они тебе все причинное место обгрызут, защекочут. Всегда нырял в трусиках и плавал.
И он начал движениями рук и рывками ног показывать, как плывет в реке. Потом представил, будто рыбки заплыли между его ног и начали его щекотать. Он громко, раскатисто захохотал, потом запел, потом заговорил:
– Нет, нет! Нет, не так. Девочки молоденькие, отпустите меня, черт, пальчиками не щекочитесь!..
Харири со смехом сказал:
– Ну ты даешь, старина, сейчас сворачиваю налево, чуть спокойнее, пожалуйста.
– Харири, душа моя, не понимаешь ты. Я тут не виноват. Это они ко мне в штаны залезли!
– Очень хорошо, постепенно освобождайся от них!
Тот помолчал. Машина неслась по пустынным улицам на предгорном севере Тегерана, спускалась к центру города. Сквозь открытые окна налетал ветер и бешено вихрился в кабине. Хедаяти вскинул руки и ослабил узел своего галстука.
– Я заткнулся. Черт, словно осла взнуздали. Нет, нет, осел – это хорошо, мамочка моя нежная, я умру за осла. Теперь за здоровье ослов громкими голосами поревите!
И он начал низким голосом, а потом высоким голосом издавать протяжный рев, и громкий, и долгий. Харири так смеялся, что слезы выступили, потом сказал:
– Хедаяти, ты с таким голосом должен был оперным певцом стать. Жаль, что тебя не открыли!
Хедаяти, замолчав, откинулся на подголовник сиденья. Исмаил смотрел на его голову, большую и бесформенную. Она напоминала тыкву – была с каштановыми редкими волосами и с кожей в пятнышках, шишечках и с капельками пота, выступившими на ней. От Хедаяти шел запах, резкий и тошнотворный. Исмаил, передвинувшись, сел позади кресла водителя и в зеркале нашел лицо Харири, внимательно следящего за дорогой. Он быстро гнал машину. Хедаяти проснулся от сильного ветра. Протяжно зевнул.
– Харири, душа моя, далеко еще ехать?
– Уже недалеко.
– У меня есть время спеть одну песню?
– Пой, дорогой Хедаяти, пой столько песен, сколько душе