Веха. Владимир Павлович Песня
Читать онлайн книгу.
к тому же, стал и семейным, отчего в нашей семье прибавился ещё один рот, хотя именно с этим ртом у нас проблем не было, наоборот её отец ещё помогал и нам. Это я слышал от отца, лёжа на печи вечером, а он разговаривал с матерью на эту тему. Но он говорил об этом не с каким-то там упрёком, а только старался определиться с матерью, что и сколько необходимо оставить в семье, чтобы дотянуть до весны. Курей оставили и то всего с десяток, а из свиней только свиноматка и молодой хряк, которого отец пожалел пускать под нож, вероятно рассчитывая на лучшие времена.
Дуся, которой к этому времени уже исполнилось шестнадцать лет, окончила семилетку и во всём помогала матери, как дома, так и в колхозе, получая за работу трудодни, которые, в свою очередь, не спешили отоваривать. Пётр Емельянович объяснял колхозникам, что пока не рассчитается с государством, не может отоваривать трудодни. Мужики покачивали головами, чертыхались, но, посудачив возле конторы, разъезжались по своим делам, а женщины только вытирали слёзы кончиками платка, и расходились по домам. С наступлением зимы, жизнь в колхозе практически замирала. Работали только на ферме, да на складах, включая мельницу, которая крутила своё колесо без остановки, спеша переработать запасы зерна на муку и фураж для скота и лошадей. Всё остальное остановилось до весны. Многие мужики в этот период уезжали в разные места на заработки. Уезжал и наш отец, но не всегда. Когда у нас на зиму оставалась скотина, то он оставался дома, но, так как в этом году не оставили даже тёлок и бычка, он решил тоже, вместе со своими двоюродными братьями, уехать подработать на Урал, где закладывали новые цеха Магнитки. Уехали они перед Новым Годом, чтобы после праздников уже приступить к работе.
Паспортов тогда не было, вместо них, в сельсовете, выдавали справки. Вот с этими справками они и уезжали, в противном случае, при отсутствии таковой, можно было угодить в тюрьму.
В свои неполные двенадцать я уже стал многое понимать. Василий, приезжая в деревню, всегда пытался доказать мне, да и не только, правильность политики партии и Великого Сталина. Он говорил, что кулачьё недобитое угрожает молодой республике, что повсеместно зверствуют их банды, убивая местных активистов, которые ратуют за Советскую власть и за колхозы, которые объединяют бедные слои населения, спасая, таким образом, их от голодной смерти. Всё так, но я почему-то видел совсем другое.
Даже в нашей деревне, которую почему-то не трогали власти, и то начались непонятные движения. Однажды нагрянули сотрудники НКВД и стали обыскивать все дворы. Они искали места, где, по доносу, могли скрывать излишки зерна, да и прочих продуктов, которые входили в списки продразвёрстки. После этого двоих наших земляков с семьями вывезли из деревни, и больше о них никто и никогда не слышал. Женщины только сокрушались, а мужики в открытую чертыхались, зло, сплёвывая под ноги.
Вот и получалось, что Василий говорил одно, а на деле происходили совсем другие события.
После отъезда отца с мужиками на Урал, мать загрустила и как-то осунулась. Мы ей, конечно же, старались