Глава 7

       Волчица

      The last thing I heard

      Медсестра наконец вышла, и Катя тут же подскочила, перекрыв ей проход:

      – Что с ним?

      Голос её чуть хрипел, и хрипота эта была вызвана бесчисленными криками ярости, на которые сбежались все её любопытные соседи. Глаза, заполненные алыми молниями крови, лишь недавно стали сухими, полностью выдавив из себя все слёзы. Светло-русые волосы были взлохмачены и не причёсаны. Белая майка, плотно облегающая её торс, полностью вымокла от выделившегося пота, а джинсы, что подчёркивали манящую крутость её бёдер, в различных местах были порваны. Там, где широкими ручейками засохла кровь. Руки же, несмотря на всю их женственность, были сильными и рабочими. Скулы ясно выделялись на напрягшемся лице, пока тело её продолжало трясти. Губы превратились в тонкую бледную линию, и весь её вид говорил о том, что в коридоре больничного отделения стоит не дизайнер женской одежды, а сумасшедшая девушка, чьи поступки невозможно было предугадать. Взгляд серых глаз был безумным и, казалось, одновременно пустым, но за безумием этим, так напугавшим молодую медсестру, скрывались два года страданий и нервных срывов, о которых Катя никому не говорила.

      Майка прилипла к телу, чёткие контуры её груди виднелись через дешёвую ткань. Она сняла с себя бюстгальтер сразу, как поняла, что он мешает ей разбирать завалы, под которыми находился её ребёнок. Все зеваки с широко раскрытыми глазами уставились на её упругие груди, и ей было совершенно наплевать на это. Она слышала плач своего малыша и сама полезла под завалы, по пояс голая и блестящая от пота, в поисках своего сына. Он звал её и умирал, будучи под тяжёлыми, нависшими друг над другом плитами. Чувствуя, как горячая кровь стекает по её ногам, она продолжала преодолевать завалы. Маленькие камешки вспарывали кожу на её голых плечах и застревали в мягкой плоти. Плач приближался, и скоро она увидела окровавленный комок, придавленный небольшим деревянным комодом и имеющий лицо её сына. Его крик разрывал уши и тонкие стенки сердца. Катя метнулась к нему, чудом не вогнав себя на выставленную арматуру. Она уже не помнила, как выбиралась обратно. Не помнила, как орала на всех, держа наполовину живой комочек в руках. По её грудям текла кровь и, собираясь на сосках, алыми каплями падала вниз. Неаккуратный, но знающий своё дело художник раскрасил горячий живот Кати в неровные, соединяющиеся и хаотичные красные линии, из которых тоненькими веточками к ногам простиралась вытекающая кровь.

      Она кричала до потери сознания. Кричала на нанятую ею няню, что должна была следить за ребёнком, а не оставлять его одного, чтобы он выпал из окна. Кричала на сотрудника сраного ЖКХ, который не смог уследить за грёбаным бойлером, взорвавшим на хрен всю половину их дома. Дым застилал ясное небо, не пропуская лунный