Речи немых. Виктор Аркадьевич Бердинских
Читать онлайн книгу.
Записывали только трудодни, а по ним выдавать было нечего – все уходило на разверстку. Кормились кой-как со своего огорода да хозяйства. Коровы почти у всех были поначалу. Потом налоги установили на все. Сено косить не давали. Распоряжались во всем уполномоченные из городу. Косили сено для коровы тайком, по болотам. Выносили с ребятишками на руках ночью. И все время боялись, что вот придут, опишут все сено на сарае и отберут. И было такое не раз! Да еще суда все время боялись. Судили за каждый пустяк, даже за то, что колоски и гнилую картошку на поле собирали. И некому было пожаловаться… Двадцать два мужика и одна девушка не вернулись с фронта. Остались подростки да женщины. И нельзя никого обвинять, можно было только плакать. И горько плакали люди, уезжая из родных мест. Оставляли свои дома, опустели целые деревни. Кто хоть как-то мог устроиться на работу – все уезжали. Многие девушки уходили в няньки, потому что без справки от колхоза на работу тоже не брали.
Многие деревни теперь уже перепаханы и следов от них нет А те, которые остались, стали намного хуже Теперь уже не строят как раньше домов с разной обшивкой, не следят за каждым колодцем. А речка, а луга возле деревень? Все загажено. Сильно обеднели наши места. А ведь все было! Были кругом леса с грибами и ягодами и даже бортовым медом. Каждую весну прилетели журавли. Крупные серые птицы разгуливали по полям. Близко людей не подпускали. Издали было хорошо видно, как они поднимались с разбегу. А теперь никто уже не увидит их в наших местах…
«Решил уйти из председателей»
Бажин Иван Алексеевич, 1918 г., дер. Слатые.
Жили мы средне: имели лошадь, двух коров, кур и другую живность. Когда началось раскулачивание, односельчане все говорили, что нас надо раскулачивать. Это потому, что дом у нас очень красивый был, с верандой. Ну, отец мой сломал веранду, так все и кончилось. Все разговоры. Мне в то время было лет 13-14, очень жаль было веранду, плакал.
Когда у нас началась коллективизация, председателем стал выдвиженец, тысячник. Он все хотел, чтоб я в сельсовете секретарем был, но отец меня не отпускал. Тогда меня записали агитатором, грамотный все же. Первое время в колхозы не вступали, боялись. Некоторые говорили, что все будет общественное, что построят один общий дом и будут все вместе жить. Я, как был агитатором, разъяснял, что все это выдумки. И в деревнях мы объясняли. Записались мы в колхоз одними из первых, потому что я был агитатор. В нашем районе до колхозов еще, помню, была одна коммуна. А председателем в ней был партийный. Пока он был председатель, дела шли хорошо. Потом он уехал куда-то или перевели его. На его место стал другой, и коммуна развалилась.
Колхозы сначала не понравились людям, но потом все привыкли и стало вроде так и надо. Когда умер Ленин, некоторые говорили, что Советская власть кончилась и все будет по-старому. Помню, как в 1934 году убили в Ленинграде Кирова, вот и начались разоблачения врагов народа. А мы всему этому верили. Когда в 30-е годы людей раскулачивали, их выселяли в тайгу.
Помню, однажды нам на деревню дали задание – выделить