Истина, может быть…. Марина Леонидовна Сушилова
Читать онлайн книгу.
Эта дрянь всегда после пакостей скрывалась под большим кустом сирени, растущим под окнами дома ее бабушки. Если пакостницу настигала расплата за мерзости, они вопила о том, что ее обижают. И бабуся никогда еще ее не подводила. В сенцах всегда стоял наготове прут ивняка, с которым отважная бабуля бросалась на защиту своей внучки от гусей и «хулиганов». Те и другие панически бежали, завидев крепкую высокую фигуру, отличавшуюся завидным здоровьем, энергией и несдержанностью в выражениях.
– Ах, вы хулиганы, гады, недоноски эдакие!
Причем, все это неслось в адрес детей, без разбора, вне зависимости от возраста и пола «недоносков».
Как ни старалась Юлька, она не успела: глаза бедного тритона затянула беловатая пленка, внутренности свисали из распоротого живота какими-то рваными шнурками и кусками, несчастное маленькое тельце было распластано на траве. Все это Юлька увидела в один миг, а еще она увидела девчонку в ярком зеленом платье, трусливо жавшуюся к стене. Любка обернулась на треск ветвей и стала отступать к спасительному окну. Она даже не смогла завопить по обыкновению в первый момент и только судорожно сжимала в руках перочинный ножик. Юлька ринулась на нее, горя праведной яростью. Любка, все также молча, видя перед собой только гневное лицо преследовательницы, взмахнула ножом.
Юлька машинально провела рукой по лбу, потом поднесла руку к глазам, с удивлением разглядывая окровавленные пальцы, – боли она в тот момент не почувствовала. Зато услышала крик перепуганного Дениски, который смог наконец-то добежать до места гибели своего тритона. Малыш в ужасе переводил взгляд с растерзанного тритона на окровавленное лицо девочки и голосил: «Юля, Юлечка, она и тебя зарезала!» В это время раздался известный всему дому грозный голос высунувшейся из распахнутого окна бабки: «Ах, хулиганы!» – и, переходя на лживо-сочувствующий тон: «Кто тебя порезал, девочка?» Юлька даже не удостоила ее ответом, она сидела на завалинке, зажимая ладонью текущую кровь. Дениска сидел рядом на корточках, утирая слезы. Он поднял голову и гневно закричал:
– Твоя Любка ее порезала! И моего тритона тоже порезала! – и он указал на тельце в траве.
– Врешь ты все! – заорала бабка. – Ах, ты сопляк эдакий! Сами хулиганы покалечили друг друга, а теперь хотите все на внучку мою свалить! – от ярости бабка чуть не вывалилась из окна.
Но дети уже не обращали на нее внимания. Дениска помог подняться девочке, и они пошли по направлению к дому тети Нюры за помощью.
Вечером Юлька лежала на диванчике, разглядывая тени на стене, слушая мурлыканье разлегшегося рядом Тишки. Лоб, зашитый в больнице, почти уже не болел. Сквозь дрему она слышала, как пришла Любкина бабушка, как была она непривычна тиха и разговаривала с отцом льстивым, противным голосом. Отец требовал немедленного разговора с потрошительницей, но бабка упорно гнусавила: «Да, расстроилась деточка моя, плачет, так плачет!» И отец отступил.
Затем все затихло, и Юлька стала уплывать в свой чудесный, детский сон,