Потомок. Владимир Хрусталев
Читать онлайн книгу.
на обратной стороне. Он тянется ею, я приседаю, до боли упираясь коленями в трубу, дальше вниз некуда, а до меня уже пара сантиметров. Я слышу скрежет когтей прямо у себя под носом. Вот уже и первое касание, он тоже почувствовал и заработал лапой еще интенсивнее, когти больно бьют меня по голове, но пока все вскользь. Поняв, что не достает, он меняет тактику, вытаскивает лапу и начинает яростно ломать и бить трубу. Пара вмятин почти достают мне до головы, а следующая больно ударяет меня в ногу, труба качается, трещит, но пока выдерживает натиск. Подустав с попытками сломать мое укрытие или просто решив взглянуть жертве в глаза, он снова поднимается на задних лапах, наклоняет голову и почти целиком просовывает ее в трубу. Это его ошибка, я жду ее и не упущу. Курок плавно спускается, рванув отдачей, грохотом и пламенем выстрела. Затылок медведя разлетается на части, обдавая всю трубу и меня в том числе теплыми брызгами крови, соплей, мозгов. Рычание моментально прерывается. Тихонько посвистывает ветер, извиваясь в трубе. Отлипнув от стенки трубы, мне на руку падает выбитый пулей клык. То, что еще недавно было мордой медведя, начинает медленно двигаться от меня обратно к краю трубы и в последний момент резко срывается вниз. Туша медведя с шумом падает на палубу. Медведь мертв и даже уже не агонизирует.
Выбравшись из трубы, я первым делом осмотрел медведя. Мертвее не бывает. Остатки его головы и часть туловища лежат на палубе, зацепившись за ограждение, все остальное свисло вниз, за борт. Одного толчка ноги хватило, и туша окончательно свалилась вниз. Брызги от простреленной головы в основном разлетелись за бортом, но на пестрой гальке сильно не видны. Кровь от основания трубы тянется тонкой струйкой к борту и стекает вниз. Надо бы вымыть до прихода хозяев судна.
Взглянув на свою левую руку, вижу зажатый в ней клык с маленьким свежим сколом от пули. Открываю затвор, достаю гильзу – разрывная, походу. Так вынести мозги в обоих случаях с медведями могли только разрывные пули, но теперь уже все равно, все позади, а вот патронов больше нет.
Все из пережитого мгновенно отступает. Я же на корабле, люди где-то рядом, наверное, слышали выстрел, скоро вернутся. Осматриваюсь, нахожусь на левой палубе, неподалеку от входа в рубку. Заперта? Тяну – открывается. И – о Боже… – сразу же натыкаюсь на тело лежащего на полу человека, одетого в военный бушлат, штаны со множеством карманов и высокие берцы. Быстро нагнувшись, убеждаюсь, что любая помощь давно уже опоздала. Он холоден, как скала, по которой я спускался, ран и крови нет. Переворачиваю тело. На вид ему можно дать лет тридцать пять – сорок. Подтянутый, высокий, с правильными южно-европейскими чертами лица, с застывшим удивлением на нем. Перевожу взгляд дальше: приборная доска горит разными огоньками, что-то на ней мигает красным. Зажигание осталось включенным. На полу рядом с военным валяется автомат, в кобуре пистолет. К кожаной скамье в глубине рубки приставлен ручной пулемет с болтающейся лентой крупных патронов. «Что-то здесь не так…» –