Привычка выживать. Александр Михалин
Читать онлайн книгу.
директор будет со своего компьютера входить в денежные системы банка, программа станет атаковать. Мягко. Неощутимо. Как пыль носимая ветром. Как лёгкий налёт на хозяйских командах.
Роями крошечных, но самостоятельных частиц программа начнёт проникать сквозь защитные толщи используя каждую щелку. А если не найдёт ни одной трещинки – проделает их сама, как вода точащая камень. И при каждом включении программа будет проникать всё дальше и дальше всвятая святых, в промежутках таясь на перифериях или на виду, подобно хамелеону, и наращивая силы.
Пройдут недели, месяцы, может быть год или полтора. Уже и первопричинный диск покроется пылью в дальнем углу шкафной полки. Уже и генеральный директор забудет, что когда-то жал мне руку. Но в один обыкновенный рабочий день одна-единственная молекула программы доберётся до главной командной зоны и раскроется, и выстрелит одним-единственным приказом. В то же мгновение вся программа самоуничтожится, выполнив своё предназначение.
Поднимется бесшумный вихрь из сорвавшихся с места десятков, а может даже сотен миллионов виртуальных денежных единиц и полетит кочевать по миру банковских счетов, заметая собственные следы, чтобы потом понемногу осесть на моих счетах, превратиться в реальные деньги. Придут мои агенты и переложат денежные кипы с места на место, окончательно обрубив все концы.
И никто ничего не узнает. И никто обо мне и не подумает.
Конец представления о будущем.
Улыбаясь ответно генеральному директору банка, я в тысячный, миллионный раз встретил на поверхности моего сознания мысль о том, что любое, даже самое дорогостоящее выживание – всего лишь отсрочка того момента, когда пустая оболочка, совсем недавно до этого содержавшая жизнь, ляжет истлевать в толще пустоты.
5
Моя слабость? Моё поражение? Вопрос для каждого шага навстречу. А шёл я на встречу с ней.
Моё стремление к ней – мой изъян? Я спрашивал себя, а в это время в цветочном магазине мне продавали в красивое услужение букет – для неё. И в другом магазине снимали с верхней полки коробку конфет – её любимых. А я? В её жизни я тоже любим? Или без всякого «тоже», просто любим?
На фасаде её дома жили странные лепные ангелы: только красивые равнодушные лица и крылья. Я открыл высокую дверь её подъезда. Третий этаж, шесть пролётов, девяносто ступеней. И мысль о том, что если бы я вдруг – вдруг? – исчез из её жизни, то конфеты, пожалуй, в ней остались бы. Точно остались бы. И стихи обязательно остались бы. Её стихи. Она умеет ловить в нигде и овеществлять словами бабочки стихов.
Воспоминание.
Солнце, солнце, солнце льётся на широкую веранду. Убежавшие от кленовых листьев солнечные зайчики перемигиваются друг с другом на плетёных стульях, столе, диванчике, на её плечах, на крышке ноутбука со знаком надкушенного яблока, на голубеньких цветах-колокольчиках в высокой вазе.
– Пойдём на озеро, – говорю я, – До обеда