Над душистым луговым разнотравьем волновалось знойное марево. Жужжали пчелы, потрескивали стрекозы, беззвучно порхали бабочки. Где-то неподалеку, ощущая разгар лета, пробовал свой напильник кузнечик.

      Под огромной повислой березой, раскинувшей сучья над пригорком, было расстелено покрывало. Солнечный свет, пробиваясь сквозь мельтешение темно-зеленой листвы, изнемогал и падал обессиленным. Здесь было почти свежо и очень уютно.

      В иной ситуации – при выезде на природу вчетвером или даже вшестером с детьми на двух машинах с расчетом на трезвых жен, садящихся за руль – Ремезов расслабился бы в полную силу. Они с Николаем сначала бы крепко выпили, потом полежали в пятнистой тени, потом побродили по окрестностям в поисках грибов или поздних ягод, предоставив женщинам общаться вдвоем. Напоследок, вероятно, искупались бы в озерке, которое пряталось за перелеском, а всю обратную дорогу спали на задних сиденьях.

      Но сегодня ситуация была иной.

      Вроде бы договорившись обо всем и заранее настроившись на «стимуляцию», утром назначенного дня они ощущали неловкость. По дороге сюда женщины преувеличенно весело болтали за Ремезовской спиной – каждая о своем, не слушая другую и теряя нить. Николай, сидевший на переднем сиденье, молчал и непрерывно менял диски в магнитоле, перебирал дорожку за дорожкой и не мог остановиться ни на одной.

      Подъезжая к отвороту на Боголюбовку, Ремезов испытал малодушное желание встретить какое-то препятствие вроде занятого места. Еще лучше было обнаружить там компанию грибников или травников, расползшихся по лугу и отрезающих возможность провести сеанс параллельного секса.

      Но препятствий не встретилось, травянистый пригорок под березой оказался свободным, ни одного человека не виднелось в поле зрения.

      Нервозная скованность витала в воздухе. Когда Ремезов съехал с проселка, вырулил по кочкам между кустов, втянулся в тень, поставил селектор на «Р» и заглушил двигатель, в машине упала плотная тишина. Никто не двигался с места, все будто надеялись, что сейчас они сделают круг и уедут, не успев ничего совершить.

      Он тоже сидел, барабанил пальцами по рулю и находился на грани того, чтобы повернуть ключ зажигания и возвращаться домой.

      Когда тишина дошла до обморочной густоты, Лена потрогала Ремезова за плечо и жестом попросила открыть багажник. Не говоря ни слова, она выбралась наружу, погремела, пошуршала и позвенела в припасах, потом просунулась в салон с двумя стаканами.

      Коньячный