Три дня из жизни Филиппа Араба, императора Рима. День третий. Будущее. Айдас Сабаляускас
Читать онлайн книгу.
Ибо в роли императора одного из грядущих «тысячелетий» величаво, будто пава, выступает Гай Мессий Квинт Деций, который уже не просто Гай Мессий Квинт Деций, бывший некогда префектом Рима и претория, а август Гай Мессий Квинт Траян Деций. Пусть и не тот великий Марк Ульпий Нерва Траян конца I – начала II веков нашей эры, однако Траян из III столетия, дьявол во плоти и… чёрт его побери! Будет совсем кошмаром, если вдруг очнёшься, а на твоей руке – гипс!
Траян! Траян! Траян! Как много в этих звуках для сердца римского слилось!
Это же знак Божий, чуть не задыхается от озарения во сне император.
Это грядущее, которое… совсем рядышком. Вот оно – его, как Деция, можно потрогать руками. Не просто притронуться, а ощупать. Щупать обеими пятернями столько, сколько хочешь и с любой силой. И оно, это грядущее, Филиппу совсем не нраву. Его ещё можно подправить, скорректировать, изменить, пройтись по нему опасной бритвой, в конце концов заявив: «Всё равно ничего не получилось!»
Однако…
*****
…Император дёрнулся, нахлебался воды и, рефлекторно вскакивая на ноги и отплёвываясь, проснулся. Бешено вертя вокруг головой, он пришёл в себя и понял, что всего-то третий день в Риме, что кошмары – это иллюзия, миражи (пусть это и наша жизнь) и что сам он сейчас находится в частных термах Понтия (не Пилата). Однако возбуждение прошло не сразу: мужчину некоторое время потрясывало и потряхивало то мелкой, то крупной дрожью.
«Ещё не поздно всё изменить! – подумал август, вспоминая призрак Деция Траяна, но тут же откатил назад. – Так вроде и менять нечего… Ничего же не случилось… Просто дурной сон… А верные люди мне наяву всегда потребны. Прочь иллюзии, аллюзии, миражи, галлюцинации и фантазии! Прочь повторы и тавтологии, плеоназмы и речевые избыточности! Остановись, воображенье, ты ужасно! Я вытащил Деция из грязи… из дерьма… в князи… и он будет благодарен мне по гроб жизни… своей, разумеется. Я-то – Бог! И буду жить вечно: хоть на земле, хоть на небе, хоть в раю, хоть… нет… ад – это не для меня, это место уготовано для других. Для плохих людей, а я хороший…»
*****
Мужчина, опять принимая в ванне горизонтальное положение, непроизвольно застонал, словно от боли в зубах. Да так громко, что на этот раз в кальдарий шагнул хозяин терм, и, протягивая отдыхающему сшитые корешком пергаменты, трогательным и дрожащим от волнения голосом пролепетал:
– Вот книжка моих стихов. Прочтите. Вы в один миг поймёте, что у меня вселенская душа. Стихи у меня писаны на тему Господа нашего, единственного и неповторимого! Не чета всем нечестивым Богам Пантеона…
– О твоей душе и виршах мне уже докладывали, – отмахнулся Филипп, у которого у самого душа была переполнена круче, чем любая чужая, даже патриархова вселенская. – О каком Господе речь?
– Хм… а говорите, что докладывали… не похоже на это… далеко от истины… ещё дальше от правды… – путаясь в формулировках, смущённо забубнил сенатор Понтий. – Хм… Разве Оталиция вам не сообщала?
– Сообщала! И не единожды! Я просто уточнял… для верности.