Ты в поля отошла без возврата.

      Да святится Имя Твое!

      Снова красные копья заката

      Протянули ко мне острие.

      Лишь к Твоей золотой свирели

      В черный день устами прильну.

      Если все мольбы отзвенели,

      Угнетенный, в поле усну.

      Ты пройдешь в золотой порфире —

      Уж не мне глаза разомкнуть.

      Дай вздохнуть в этом сонном мире,

      Целовать излучённый путь…

      О, исторгни ржавую душу!

      Со святыми меня упокой,

      Ты, Держащая море и сушу

      Неподвижно тонкой Рукой!

      В голубой далекой спаленке

      Твой ребенок опочил.

      Тихо вылез карлик маленький

      И часы остановил.

      Всё, как было. Только странная

      Воцарилась тишина.

      И в окне твоем – туманная

      Только улица страшна.

      Словно что-то недосказано,

      Что всегда звучит, всегда…

      Нить какая-то развязана,

      Сочетавшая года.

      И прошла ты, сонно-белая,

      Вдоль по комнатам одна.

      Опустила, вся несмелая,

      Штору синего окна.

      И потом, едва заметная,

      Тонкий полог подняла.

      И, как время безрассветная,

      Шевелясь, поникла мгла.

      Стало тихо в дальней спаленке —

      Синий сумрак и покой,

      Оттого, что карлик маленький

      Держит маятник рукой.

      Люблю Тебя, Ангел-Хранитель во мгле.

      Во мгле, что со мною всегда на земле.

      За то, что ты светлой невестой была,

      За то, что ты тайну мою отняла.

      За то, что связала нас тайна и ночь,

      Что ты мне сестра, и невеста, и дочь.

      За то, что нам долгая жизнь суждена,

      О, даже за то, что мы – муж и жена!

      За цепи мои и заклятья твои.

      За то, что над нами проклятье семьи.

      За то, что не любишь того, что люблю.

      За то, что о нищих и бедных скорблю.

      За то, что не можем согласно мы жить.

      За то, что хочу и не смею убить —

      Отмстить малодушным, кто жил без огня,

      Кто так унижал мой народ и меня!

      Кто запер свободных и сильных в тюрьму,

      Кто долго не верил огню моему.

      Кто хочет за деньги лишить меня дня,

      Собачью покорность купить у меня…

      За то, что я слаб и смириться готов,

      Что предки мои – поколенье рабов,

      И нежности ядом убита душа,

      И эта рука не поднимет ножа…

      Но люблю я тебя и за слабость мою,

      За горькую долю и силу твою.

      Что огнем сожжено и свинцом залито —

      Того