Утром Женя проснулся рано, но вставать не спешил и когда в девять часов поднялся с дивана, в доме никого уже не было. «Отдыхать так, отдыхать», – сказал он себе и, одевшись, поехал на Гидропарк. Сидя на песке, Женька смотрел, как словно игрушечный паровозик, увлекаемый невидимой нитью, влетает в тоннель поезд метро. Он думал, что старый Киев, это не один город, а два – два зеркальных отражения друг друга. И пещеры под ним не хаотичные тоннели, непонятно зачем вырытые монахами, а улицы и площади, строго выверенные дорожные магистрали, уходящие на сотни километров в разные стороны, построенные задолго и до монахов и до легендарного Кия.

      ***

      Он уже смутно помнил, как познакомился с Вадимом, через кого-то из общих знакомых. Это было не столь важно, но сама та встреча стала знаковой в его судьбе. Они искали друг друга по только им понятным признакам, так люди одной концессии, одного рода занятий узнают подобного себе по одежде, словам, поведению. Дружбы между ними не было, они были слишком похожи, и похожесть эта мешала стать им друзьями.

      Вадим был на три года моложе, на голову выше, а в Жене с десятого класса были неизменные метр восемьдесят. Вадик всегда нуждался в деньгах, тратя их легко и бестолково – на одежду престижных брендов, на дорогую выпивку, на женщин модельной внешности. Он любил деньги, и деньги любили его. Был он по своему талантлив, но способности Вадима оказались своеобразными. Будучи человеком девяностых, он остался прежним, с устаревшими взглядами на средства достижения цели, а породившее его десятилетие ушло без следа.

      Вадик давал «работы» по кражам и грабежам, привлекая Женьку, как бывшего спортсмена для выноса краденого и отъёма материальных ценностей у выслеженного бизнесмена. На первом лежала оперативная часть, на втором – силовая. Между собой деньги делили поровну, при необходимости привлекая водителя с машиной. Не каждая «операция» оказывалась удачной, зачастую сумма, лежащая в сумочке или «барсетке», была несопоставима с риском, которому они