Доказательство чести. Кирилл Казанцев
Читать онлайн книгу.
соскочил с нар в тот момент, когда Пермяков поднялся и вышел на оперативный простор. Едва в его сторону качнулся торс противника, он без злобы, но сильно пробил ему с правой в скулу. Точнее, хотел в скулу, но любитель баскетбола отшатнулся и зачем-то привстал на носки.
Потом Сашка добавил. Опять без злобы.
Потом врезал еще раз, чтобы закрепить воспитательный эффект.
И вот уже семь часов хлебом никто не бросался, не матерился, спокойствия не нарушал, не в тему не острил. Остатки хлеба вернулись к харчам арестантов, и напряженность бывшего носителя полосатого жезла исчезла вместе с его двумя верхними зубами. Они были последним, что гаишник утопил в параше. Вот уже семь часов он использовал ее по прямому предназначению. Только теперь все чаще.
– У тебя почки больные, – сказал гаишнику тучный тип. – Сообщи адвокату. Иногда помогает.
– Не думаю, что мой адвокат силен в урологии.
Толстяк опять опустил роман на живот и посмотрел на жертву прокурорского произвола поверх очков.
– Я об изменении меры пресечения говорю.
Никто не знал, кто такой этот тип и по какому случаю здесь находится. Ясно было одно: костюм «адидас», что на нем, – настоящий. Он брился каждый день, и конвоиры на него никогда не обращали внимания. Не потому, что презирали, а словно тот был прозрачным. Даже тогда, когда все вставали, толстяк продолжал лежать и читать засаленный роман.
А вот Пермякову один раз даже досталось палкой. Удовольствие от этого получил лишь гаишник, но не конвоир. Он встретился взглядом со следователем и решил никогда более так не поступать. От крепкого мужика, получившего удар, почему-то не пахло камерой, словно не прижился здесь. Аромат крытки впитывается в арестанта с первой минуты. С этого момента он становится неотъемлемым признаком, позволяющим конвою распознавать своих и чужих.
От этого парня из следственного комитета пахло свободой и мылом «Фa», позаимствованным у тучного типа. Нет, не прижился он тут.
«Но где же Пащенко?»
Уже девять утра. В этой камере Пермяков находился уже семнадцать часов. В шестнадцать пятнадцать прошлого дня судья Марин подписался под своим решением лишить следователя свободы на десять суток. Пермяков знал, что будет происходить в течение этого времени. Допросы, допросы, допросы, чередующиеся с шантажом, уговорами и угрозами. Ему ли этого не знать?
Он с усмешкой подумал о том, что студентам-медикам не просто так устраивают частые экскурсии в морг. Если бы выпускников юрфака запирали на десять суток в СИЗО, то, может быть, в их воззрениях что-то и изменилось бы. Они вели бы себя по-другому, лучше понимали чувства подследственных, знали наверняка, что делают.
Но где же Копаев и Пащенко? Не может быть, чтобы до них не донеслась весть о задержании.
Конспиративная квартира УСБ, которую могли посещать только Быков и Копаев, располагалась в спальном районе города и имела ряд преимуществ. Она не относилась к числу элитных, не бросалась в глаза. Хотя бы раз в день Антон должен был появляться в ней, чтобы столкнуться