Возле подъезда нас действительно никто не ждал. Время подходило часам к одиннадцати, народ с улицы давно разбежался по тёплым квартирам, и никаких посторонних движений я, как не вглядывался в расцвеченную снегом темноту, не заметил. И в самом деле, на кой ляд мы сдались этим гномам, была бы печаль из-за двоих неудачников мёрзнуть на таком страшном холоде.

      Мы вошли в подъезд. Слева узкая лесенка вела вниз в дворницкую. Из-под хлипкой двери сочилась жёлтая полоса света, Фархунд ждал меня на чай. Я так и представил, как он засыпает заварку в чайник, укутывает его полотенцем, а потом накрывает подушкой, чтоб не единая крупинка тепла не пропала понапрасну. Увы, сегодня он меня не дождётся, и уж не знаю, дождётся ли когда-нибудь в ближайшем будущем.

      Квартира встретила нас гнетущей тишиной. Раньше она всегда была наполнена звуками: лёгкое жужжание системного блока, болтовня телевизора, шелест мягких тапочек по ламинату. Но после ухода Ольги вся надобность в звуках исчезла, и теперь квартира жила пустой и тихой жизнью, потихонечку превращаясь в монастырскую келью.

      Жабоид, едва вошёл, поменял всё кардинально. Он сразу направился на кухню и принялся хлопать дверками холодильника и кухонных ящиков. Потом долго гремел посудой, уронил что-то, выругался, снова уронил. Я прошёл в комнату, лёг, не раздеваясь, на диван. Попробовал дотянуться до телевизионного пульта, не дотянулся и зевнул. Спать… Может Василисушка приснится, расскажет, где её прячут, как обращаются. Если хоть пальцем её тронут, хоть слезинка из её глаз выкатится, я приду и всех покалечу…

      Над ухом заиграла противная мелодия по