Специальный агент Крис Хански – старший по должности, ему примерно столько же лет, сколько мне, и много седины в волосах. Агент Алан Эрарди – его подчиненный. В газетах писали, что делом Фосетта занято сорок агентов ФБР, и эти двое – далеко не из главных. Первая встреча будет важной, как и последующие, но руководство поступило правильно, прислав поначалу мелкую сошку.

      Начальника тюрьмы с нами нет – наверное, он у себя в кабинете, подслушивает у двери.

      Они даже не достают ручек и блокнотов – явно относятся к нашей беседе несерьезно. Им не хватает ума догадаться, что на моем счету долгие часы таких бесед с агентами ФБР.

      – Итак, вы хотите заключить сделку, – начинает Хански.

      – Я знаю, кто и за что убил судью Фосетта. Если эта информация окажется ценной для ФБР, то мы сможем заключить сделку.

      – Вы исходите из того, что мы сами еще в неведении, – говорит Хански.

      – Уверен, что вы в неведении. Разве иначе бы вы приехали?

      – Нас направили сюда, поскольку мы проверяем любую версию. У нас серьезные сомнения, что от этого будет какой-то толк.

      – А вы попробуйте.

      Они самоуверенно переглядываются. Пока это для них игра, развлечение.

      – Вы назовете нам имя. Что вам надо взамен?

      – Освобождение из тюрьмы и защиту.

      – Так просто?

      – Нет, на самом деле все сложно. Этот человек опасен, его друзья еще опаснее. К тому же я не желаю ждать два года, пока его осудят. Если я называю вам имя, то выхожу на свободу. Немедленно.

      – А если его оправдают?

      – Это ваша проблема. Если обвинение не докажет его причастность, то вы не должны винить в этом меня.

      Наконец-то Эрарди достает блокнот, снимает с дешевой ручки колпачок и что-то записывает. Я добился их внимания. Они по-прежнему стараются изобразить безразличие, но у них непростое положение. Следственная бригада в тупике: газеты утверждают, что у них нет ни одной перспективной версии.

      – А если вы назовете нам кого-то другого? Мы займемся не тем подозреваемым, а вы станете свободным человеком.

      – Свободным мне никогда не быть.

      – Вы освободитесь из тюрьмы.

      – И весь остаток жизни буду озираться.

      – Система защиты свидетелей еще не потеряла ни одного осведомителя. На ее счету уже более восьми тысяч человек.

      – Реклама есть реклама. Честно говоря, ваши успехи меня не касаются, судьба других – тоже. Моя собственная шкура – вот что меня заботит.

      Эрарди перестает строчить в блокноте.

      – Получается, этот субъект – член банды, может, наркодилер. Что еще скажете?

      – Ничего. Я пока ничего не сказал. Гадайте сколько хотите.

      Хански