Че Гевара. Сборник
Читать онлайн книгу.
с диктатурами подразумевала: «Вот покончим с Трухильо (Сомосой, Батистой) – и тогда…» – подразумевалось, что тогда наступит царство свободы и справедливости. На тему мировой революции, мирового восстановления справедливости никто не желал разговаривать. Кроме того, борцы-изгнанники из какой-либо латиноамериканской страны очень неохотно посвящали в свои дела чужаков, иностранцев – из соображений конспирации и стремления не допустить, чтобы их упрекали в формировании наемнического корпуса. Эта замкнутость интересов очень сердила Эрнесто, который ни в одном кружке не был своим.
В поезде Эрнесто познакомился с беженцем из Гватемалы по прозвищу Эль Патохо, что на гватемальском наречии означает «мальчишечка, мальчуган». Эрнесто в своих дневниках рассказывает, что это был забитый, недалекий паренек, который не мог даже внятно объяснить, что же, собственно, произошло в его стране. Да и коммунистом, то есть членом ГПТ, он стал уже после отъезда Эрнесто на Кубу.
Эрнесто и Патохо подружились в дороге и договорились делить все невзгоды пополам. В Мехико они на последние деньги приобрели подержанную фотокамеру и, найдя сговорчивого местного жителя, владельца небольшой фотолаборатории, согласившегося за скромную плату проявлять пленку и печатать снимки, принялись за обслуживание иностранных туристов США, Канады и Европы. Как рассказывает Эрнесто, они с Патохо, стараясь не попадаться на глаза полиции, ограждавшей иностранцев от назойливого сервиса, фотографировали туристов в парках, на площадях, на фоне памятников и живописных трущоб – и продавали им фотокарточки.
Снимки уличной детворы и столичных лачуг Мехико пользовались спросом: нищета третьего мира – это тоже товар, который потребляют туристы. Эрнесто понимал, что выступает в невыгодной роли торговца нищетой.
Медицинским образованием аргентинца никто в Мехико не интересовался, в госпиталях нужны были рекомендации, а для частной практики не было ни опыта, ни клиентуры, ни связей. Гевара пробует пробиться в кино, но мексиканская кинопромышленность не приняла его всерьез. Его интерес к кинобизнесу пропал. Возможно, в кинематографе его ждал бы большой успех: чутьем и вкусом к переоформлению жизни Эрнесто обладал в достатке. Но тогда мир потерял бы одну из самых волнующих легенд, воплощенную Че Геварой в собственной жизни. К тому же по воздействию на реальность кино намного медлительнее и беднее возможностями, чем революционное действие, а Эрнесто ждать не мог.
Ильда застала его в Мексике уже в добрые времена. После долгих мытарств ему удалось наконец получить место ассистента в аллергологическом отделении городской больницы. Встреча оказалась более чем прохладной. Эрнесто предложил ей остаться друзьями.
В те дни, оставаясь по-прежнему беспартийным, Эрнесто считал себя коммунистом – может быть, даже более коммунистом, чем самые активные партийные функционеры. Видимо, членство в партии чем-то его отпугивало, противоречило его неукротимой натуре,