– Да мне скучно, – с досадой ответила Селена и прикрыла рот рукой, зевая, другой рукой она повернула руль в сторону, чтобы не врезаться в рухнувшую наземь махину прямо на пути Звездочки. – Хардину, ха! Ну, ты шутник, у меня мурашки по коже от этого угрюмого мужика. Он же чеканутый по полной, путешествовать в кишках мертвого Анейара-мутанта – это вообще нормально? Черт, да посмотреть Хардину в глаза все равно, что заглянуть в могилу. Серьезно, он меня до чертиков пугает.

      – Свое дело Хардин знает и делает безупречно, равно, как знает, что такое хорошо, а что такое плохо, – редкие качества в любую эпоху, – выступил в защиту Хардина, Сен-Жермен.

      Тут Селена выкрикнула что-то нечленораздельное и крутанула руль так, что машина встала на два левых колеса, а из динамика разносилось – We! Мордред не понял, что он только что увидел сквозь лобовое стекло, однако сердце его решило, что жить в пятке не так уж и плохо. Ведь кто будет бить в пятку, пытаясь убить? Мимо Звездочки, едва не коснувшись ее крылом, пролетел огромный, грузовой самолет. Говоря о полете, вовсе не подразумевается нормальное движение по всем законам аэродинамики. Во-первых, в самом пространстве самолет располагался вверх-ногами, а во-вторых, его грубо швырнули. Пролетая мимо, он накренился, начав вспарывать землю крылом, покуда оно не сломалось. Песок взмыл в воздух как кровь из только что нанесенной раны.

      – Ммм, он что, бросил в нас самолет?! – взвизгнула от восторга и удивления Селена.

      – Пф-ф! Я удивлен, что он не сбросил на нас океан! Даже маленькая мышь имеет право на ярость, особенно загнанная в угол, а у нас тут Оптикон на мушке… или мы у него.

      Внезапный, резкий и грубый свет ослепил всех сидящих в машине, заставив зажмуриться или закрыть лицо руками. Когда Готфрид был ребенком, его всегда интересовало, а где живет солнце? Откуда оно приходит и куда уходит? Ответ на этот вопрос развернулся перед ним живописной картиной – бугристая сфера солнца, казалось бы, вырывалась из подземной темницы, разламывая над собой пласт земли. Селена машинально вдавила тормоз до упора, однако это не имело значения, девушка знала, что фронт ударной волны от атомного взрыва захлестнет Звездочку через секунды, превратив все вокруг в пепелище. Девушка гадала, где же она просчиталась, все вроде было под контролем. На ум пришли слова Сен-Жермена: «Если ты думаешь, что сможешь перехитрить Оптикона, то знай – он уже переиграл тебя». Готфрид же нашел в этом странном, растущем солнце, что-то умиротворяющее и прекрасное. Свет в мире вечной тьмы, как желанный костер во время ночного привала. «Солнце» стремительно росло и поднималось, отражаясь в глазах рыцаря, смотрящим на это зарево мечтательным взглядом. В такие моменты, вся жизнь проносится перед глазами и отчего-то именно сейчас Готфрид вспомнил с чего все началось. Это он помнил, не все, но хоть что-то да сохранилось в памяти. Кто бы мог подумать, что началом всему послужила сказка о рыцаре, чудовище и Фиале Грез?