Фейнт выдернула затычку и, отпив добрый глоток, передала кожаную флягу Сладкой Маете.

      – Ты только послушай этих идиотов, – сказала она.

      – Делать мне больше нечего, – отозвалась Сладкая Маета. Потом ее передернуло. – Знаешь, это ведь со мной первый раз, чтобы мне вот так вот в штаны лезли.

      – У некоторых перед смертью встает – и что им тогда делать?

      Та фыркнула.

      – Издеваешься? У них там по-настоящему ничего и не было, уж не знаю, палки они туда подвязали, что ли? – Отпила вина, оглянулась, вздохнула. – Красиво тут.

      – Наш маленький рай.

      – Ну, по крайней мере восходы тут, надеюсь, красивые. – Помолчав немного, она продолжила: – Я-то сначала подумала, что Рекканто мне на помощь бросился. А теперь мне все больше кажется, что он тоже решил, пользуясь случаем, немного за меня подержаться.

      – А что тут удивительного, Сладкая? Он все-таки мужик.

      – С хреновым зрением.

      – Да и с лапами погаными, получается.

      – Убить мне его, что ли?

      – Обожди-ка, – сказала Фейнт, отнимая у нее флягу. – Он тебя все-таки спас, когда им руки-ноги пообрезал.

      – От конкурентов хотел избавиться.

      – Или все-таки, Сладкая, честь твою спасал?

      – Как скажешь.

      Фейнт вернула затычку на место.

      – Нижние боги, Сладкая, как ты думаешь, во что это мы там такое вляпались?

      Сладкая Маета поджала пухлые губы, полуприкрыла глаза длинными ресницами.

      – В Одноглазом Коте, когда я была еще маленькой, меня как-то взяли на Мушиную Зарю – это, знаешь ли, такая церемония в храме Худа, когда священники обмазываются медом…

      – А кое-где, – перебила ее Фейнт, – и кровью.

      – Да, я тоже слышала. Но в Коте использовали мед, так что мухи к нему липли. Мухи и осы, если точней. На церемонии я была с дедом, который когда-то служил в Возвращенцах…

      – Боги, давненько я этого слова не слышала! – Фейнт с подозрением уставилась на Сладкую Маету. – Это что, правда? Твой дед был Возвращенцем?

      – Так он сам говорил. Когда я была маленькой, я каждому его слову верила. Когда подросла, не верила уже ни одному. Теперь, став совсем взрослой, снова начала верить. У него в доме много такого всего было – резные плиты, ломаные маски по стенам… да, Фейнт, я думаю, что это правда.

      – И он служил под командованием сегулеха…

      – Да, сегулеха-изгнанника. Так вот, дед взял меня тогда на церемонию в храм своего бывшего отряда, где все вот это и было – священники, жрицы, мухи.

      – Обожди. Считается, что все Возвращенцы исчезли – что их сам Худ забрал на службу у себя в царстве. Как же вышло, что твой дед остался в Одноглазом Коте?

      – Он руку в бою потерял – правую, в которой меч держат. Сперва его сочли мертвым, а когда наконец разобрались, для настоящего исцеления было уже поздно. Так что ему просто заживили культю и отчислили из отряда. Мне вообще рассказывать или ну его?

      – Прости. Рассказывай давай.

      – Дед тогда сказал, что священники ничего не понимают – ну, насчет