Моя судьба. История Любви. Мирей Матье
Читать онлайн книгу.
мы ему верили и до рези в глазах смотрели на Рону, сверкавшую на солнце.
Была еще одна причина, почему нам так нравилась Домская скала. Дело в том, что дедушка принимал участие в реставрации лестницы святой Анны, которая ведет к собору. Он даже участвовал в перепланировке старых садов. И всякий раз мы непременно подходили к гробнице Иоанна XXII. Оба Матье – и отец, и сын – считали образцом зодчества воздвигнутую здесь часовню, хотя во времена Французской революции ее колоколенки лишились своих куполов. Это обстоятельство постоянно порождало горячие споры между папой и дедушкой:
– Нечего сказать! Хороши они, твои революционеры! Разорили такую красоту!
Дедушка пылко возражал по-провансальски. Что именно он говорил, я не понимала, но смысл всегда улавливала:
– Не будь революции, что было бы с такими, как мы, Матье? Они бы все, пожалуй, перемерли с голоду!
Но папа продолжал ворчать:
– Какая жалость, что не сохранился этот редкостный материал из Перна (речь шла о самой лучшей каменоломне в наших краях). И эти безбожники разбили вдребезги прежнюю статую папы, так что пришлось ее потом изваять заново!…
Дедушке этот разговор был явно не по душе, и он переводил взгляд на резиденцию епископа, у входа в которую высились, как и прежде, лев святого Марка и бык святого Луки: они были целы и невредимы.
Примирение наступало, когда папа указывал нам на «свои» старинные крепостные стены, которые опоясывали лежавший внизу город. Он вместе с дедушкой регулярно участвовал в их подновлении. И очень этим гордился, чуть ли не так же, как тем, что был отцом 11 детей. Он не уставал ругать всех «вандалов, вампиров и вертопрахов», которые норовили разрушить стены, мешавшие городу разрастаться вширь. Бурные споры по этому поводу разделили Авиньон на два лагеря: одни стояли за сохранение стен, другие были против. «Кощунственную» затею уже начали проводить в жизнь.
– Увидите, еще прольется кровь! – грозился папа, который в жизни и мухи не обидел.
И вид у него был при этом такой свирепый, что мы, дети, невольно верили ему. Хотя всерьез поверить в это не решались.
Возвращаясь домой после прогулки к Домской скале, мы всякий раз задерживались на площади перед Малым дворцом, чьи оконные переплеты из камня давно нуждались в ремонте. Именно на этой площади летом бурлил Авиньонский фестиваль. Но местных жителей он не слишком занимал. Съезжались на него парижане, туристы… Все те, кого папа пренебрежительно именовал «пачкунами, которые пишут на стенах»; при этом он нас предупреждал: «Берегитесь, если я увижу, что и вы посмеете писать на камне!» Сама мысль об этом выводила его из себя.
Только позднее, гораздо позднее я узнала, что юный бог театра жил в нашем городе. Я говорю о Жераре Филипе. Сама я его никогда не видала. Когда он дебютировал в трагедии Корнеля «Сид», мне было всего пять лет, а когда он сыграл свою последнюю роль, едва исполнилось 12. Но я хорошо помню, как старшие школьницы прогуливались на переменах с его