Император Николай II. Екатеринбургская Голгофа. Петр Мультатули
Читать онлайн книгу.
последовало задержать его. До какого времени, неизвестно». Этот разговор является очередным подтверждением того, что движение Императорскими поездами осуществлялось уже не Государем, а некими посторонними лицами.
По воспоминаниям А.А. Мордвинова, платформа псковского вокзала «была почти не освещена и совершенно пустынна. Ни военного, ни гражданского начальства, всегда задолго и в большом числе собиравшегося для встречи Государя, на ней не было»[166]. Начальник штаба Северного фронта генерал Ю.Н. Данилов отмечал, что «ко времени подхода Царского поезда вокзал был оцеплен, и в его помещения никого не пускали. На платформе было поэтому безлюдно. Почётный караул выставлен не был»[167]. Представитель Всероссийского земского союза князь С.Е. Трубецкой, который поздно вечером 1 марта прибыл на псковский вокзал для встречи с Государем, отмечал, что «вокзал был как-то особенно мрачен. Полиция и часовые фильтровали публику. Полиции было очень мало… “Где поезд Государя Императора?” – решительно спросил я какого-то дежурного офицера, который указал мне путь, но предупредил, что для того чтобы проникнуть в самый поезд, требуется особое разрешение. Я пошел к поезду. Стоянка царского поезда на занесенных снегом неприглядных запасных путях производила гнетущее впечатление. Не знаю почему – этот охраняемый часовыми поезд казался не царской резиденцией с выставленным караулом, а наводил неясную мысль об аресте»[168]. Об этом же свидетельствует поведение губернатора Пскова Б.Д. Кошкарова, отказавшегося вечером 1 марта идти встречать Государя[169].
После того как поезд Государя поставили на запасной путь, к нему неспешно направился главнокомандующий армиями Северного фронта (главкосев) генерал Н.В. Рузский в сопровождении начальника штаба фронта генерала Ю.Н. Данилова[170]. Согласно общепринятому мнению, Император Николай II в период с вечера 1 марта до ночи 3 марта трижды соглашался на подписание трёх разных манифестов: даровании Ответственного министерства, отречении в пользу Наследника Цесаревича Алексея Николаевича и отречении в пользу Великого Князя Михаила Александровича. Говоря об этом, следует помнить, что Государь был твёрдым противником каких-либо политических преобразований до окончания войны. Это твёрдое убеждение он высказывал и накануне отъезда из Могилёва в Царское Село. Тем более никто никогда не слышал от Государя даже гипотетических рассуждений о возможности оставления престола. Поэтому та лёгкость и быстрота, с которыми Царь вдруг «согласился» на столь судьбоносные решения, не могут не вызывать недоумение. Нельзя не отметить, что все документы, связанные с так называемым «отречением», не носят никаких признаков ознакомления с ними Императора Николая II. Телеграммы и ленты переговоров по прямому проводу имеют комментарии, резолюции, пометы генералов М.В. Алексеева, Н.В. Рузского, A.C. Лукомского, Ю.Н. Данилова, даже офицеров и служащих Ставки и фронтов, но нет ни одной пометы, ни одного автографа Государя! Исключение составляет только так называемый «манифест» об отречении,