Сегодня он не получал письма от Гвендолен. Иду на кухню, включаю чайник, он резко начинает шуметь, как будто пытается взлететь и залить кипятком вылизанную дорогостоящей Тамарой Петровной кухню. Ну, точнее, кухонный закуток, отделенный от общего пространства барной стойкой, я пытаюсь вспомнить, во сколько мне обошлось все это роскошество, и стоило ли так тратиться на съемную квартиру.

      Глажу рукой каменную столешницу. Немного приседаю, наклоняюсь, прижимаюсь пылающей щекой. Отличный, должно быть, у меня вид – старая идиотка, ласкающая рабочий стол, прелестно. Какая-то синяя гадость торчит, застряла между дверцами, скрывающими мусорное ведро, проезжаю щекой – шшшшшш – по гладкой поверхности, останавливаюсь около. Приоткрываю буковую дверцу и ловлю в ладонь смятый отвратительный пакет от чипсов. От чипсов? Он не ест чипсов. Никогда не ест чипсов. Никогда не ест картофеля даже. Перекормили в детстве, – отвечает, ухмыляясь, но я-то знаю – бережет тренированный холеный торс, не имеющий права выглядеть неэстетично жирным.