Русские задачи. Очерки и статьи 2009–2020 годов. Елена Владимировна Семёнова
Читать онлайн книгу.
истории сыграло свою роль. Взяли некогда русские Париж, насмотрелись офицеры на тамошнее житье-бытье, а потом на Сенатскую площадь вышли. Панически боялся «вождь», что и против него поднимется ощутивший силу свою, раскрепостившийся, вздохнувший полной грудью и вновь почувствовавший себя нацией за 4 года войны, и принимал превентивные меры. К слову, примечательно, что наши «мастера искусств», падкие на безосновательные параллели, любили сравнивать «николаевскую Россию» с Россией советской, с Россией сталинской. И Николая Первого показывали нам, как страшного тирана. «Страшный тиран» казнил пятерых восставших, имевших целью физически устранить всю царскую семью, остальных отправил на каторгу, при этом все родные их («члены семьи врагов народа») не только не были подвергнуты репрессиям, но даже не утратили своих постов, их дети были определены в лучшие учебные заведения, их семьям был назначен пенсион «по утрате кормильца», говоря языком современным. Так и видится подобная гуманность в коммунистической России! Да и в либеральной – тоже.
4. «Сталин был верующим и открыл церкви». Надо ли напоминать, какое количество священнослужителей было истреблено в 30-е годы? Десятки тысяч их томились в тюрьмах и лагерях. Не говоря о «контрреволюционном» катакомбном, непоминающем власти и назначенного Сталиным патриарха духовенстве, шло «энергичное и массовидное» истребление и легальных священнослужителей. Так, смертельно больного Серафима Чичагова увезли из дома на «скорой» и расстреляли на Бутовском полигоне. Всего же свою смерть нашли здесь порядка 1000 священнослужителей и верующих мирян. А сколько еще таких полигонов! Синодик убиенных громаден, многие из страстотерпцев прославлены сегодня в лике святых. И вот убийцу святых, явленных и неявленных, предлагают нам воспевать «православные сталинисты». Почему бы не воспеть в таком разе Ирода и Нерона?
Случается слышать «довод», что священников, де, расстреливали за подстрекательство рабочих к бунту. Аргумент этот не имеет под собой оснований, что элементарно доказывается чтением соответствующих документов. Вот, к примеру, описание начала террора против духовенства в северной столице: «Воистину Гефсиманской стала для монашествующих ночь на 18 февраля 1932 г. В народе ее так и назвали – святой ночью. В те страшные часы гонители арестовали более 500 иноков. Со словами: «Да будет воля Твоя!» – вступали на путь страданий бесчисленные сонмы верующих. К ноябрю 1933 г. число действующих храмов в Петербурге сократилось с 495 до 61. Монастыри и подворья были полностью разгромлены и разграблены. Даже колокольный звон к тому времени был запрещен». Надо полагать, что все эти смиренные иноки только тем и занимались, что ходили по заводам и «подстрекали». Пройдясь катком по русской Церкви, Джугашвили вспомнил о ней, как и о русском народе, лишь с началом войны. Тогда и прозвучало памятное – «братья и сестры». Да и как было не вспомнить, если гитлеровцы, занимая русские земли, начали массово открывать церкви, думая тем привлечь на свою сторону население?