Психология и физиология. Союз или конфронтация? Исторические очерки. Е. П. Ильин
Читать онлайн книгу.
для того времени заявление уточняется в словах, что движения животных управляются “физическим действием на узловые нервы [т. е. на стволовые и спинномозговые проводящие пути. – Д. К.] или на внецентральные – в порядке центростремительного движения…”. Мухин довольно ясно представлял структуру нервного пути, по которому движется нервный процесс в строгом соответствии с физическими законами. Даже ставший столь известным впоследствии факт слюноотделения на пищу правильно характеризуется им как процесс, рождающийся через “сочувствие”, т. е. вследствие рефлекса… В XVIII веке ни один из физиологов Европы (за исключением Прохазки) не высказывался столь определенно о физической детерминированности рефлекторных (“отраженных”, или “сочувственных”) актов в организме животных, как Мухин. Ведь Уитт, Галлер и другие все отмеченные ими рефлекторные феномены объясняли наличием в мозгу (как головном, так и спинном) особых “качеств”, “принципов”, “сил”, имеющих нефизическую природу… Кроме общей характеристики рефлекторного процесса Мухин ясно и убедительно осветил роль стимулов в физиологической деятельности организма, сжато выразив это в следующих ярких словах: “Начальное основание жизненности без раздражения действовать не может”. Признание роли раздражителей в жизнедеятельности лежит в основе учения Мухина, названного им кентрологией (от “кентрон” – колоть, побуждать), тесно связанного с признанием неразрывной связи организмов с внешней средой» [Квасов, 1966, с. 7–8].
Мысль Мухина о невозможности определить организм без учета особенностей внешней среды, в какой он живет, была развита и уточнена физиологом A. M. Филомафитским (1840) и биологом К. Ф. Рулье (1850). Квасов пишет, что «есть все основания думать, что от последних авторов это биологическое положение было воспринято Сеченовым. Следовательно, часто цитируемая мысль Сеченова: “Организм без внешней среды, поддерживающей его существование, невозможен” имеет длинный, полувековой генезис в русской науке… Из сказанного следует, что Сеченов воспитывался в Москве в атмосфере тех идей, которые в русскую физиологию внес Мухин» [1966, с. 8]. Между прочим, уже Филомафитский задумывался над вопросом о возможности происхождения произвольных движений из рефлекторных, т. е. над кардинальным вопросом, который обсуждается Сеченовым в «Рефлексах головного мозга», так что очевидна преемственность взглядов Сеченова с его отечественными предшественниками.
В сфере научной психологии он (Сеченов. – Е. И.) выступил таким же строгим мыслителем, как и в области физиологии, вызывая сильное неудовольствие психологов старого метафизического закала.
Было бы совершенно неправильно рассматривать Сеченова только как физиолога, который в качестве такового своими физиологическими трудами оказал более или менее значительное влияние на психологию. И. М. Сеченов был и крупнейшим русским психологом, и можно с определенностью утверждать, что не только Сеченов-физиолог