Разноцветные грани жизни. Лилия Подгайская
Читать онлайн книгу.
собственном жизненном опыте убедилась – всей это красоте верить нельзя. Весна поманит-поманит, разнежит, расслабит, а следом жаркое лето испепелит все надежды, и потом холодная осень накроет всё нескончаемой пеленой дождя. И что впереди? Только мороз и снежные метели, гипертонические кризы и постоянные тянущие боли в правом подреберье? Нет уж! Её этими улыбками весны не задобришь. Стреляного воробья на мякине не проведёшь.
Кстати о птицах. Это как раз тема сегодняшнего занятия.
Елизавета Анатольевна поднялась из-за стола, расправила плечи и привела в порядок свою и без того безупречную осанку – нельзя ведь перед детьми свои, пусть и минутные, колебания показывать, они должны видеть учителя всегда сильным и несгибаемым. Ведь само слово «учитель» просто до самых краёв переполнено гордостью. «Да, было когда-то благословенное время, когда учителю внимали, ловили каждое слово, да оно кануло в Лету, – пронеслось в голове у женщины. – Этих же, слишком умных и самостоятельных, так просто слушать не заставишь».
Она незаметно вздохнула. Чувства – это тоже то, чего ученики видеть не должны. Учитель выше каких-то там чувств. Он – кладезь знаний.
Женщина величественно повела головой, на которой не слишком густые волосы лежали в строгом порядке, один к одному и были собраны в изящный узел на затылке.
– Сегодня, дети, мы будем говорить о птицах, – начала она.
Голос звучал уверенно и красиво. Её голос, несомненно, мог быть, и был предметом гордости для Елизаветы Анатольевны. Ведь для учителя так важно красиво говорить.
– Давайте вспомним, каких птиц мы видим вокруг себя в нашем городе, – предложила учительница, и дети загомонили.
Названия посыпались как горох из перезревшего и громко взорвавшегося стручка: воробьи, синицы, грачи, вороны, галки, голуби и даже сороки. Их ведь теперь тоже много развелось возле наших городских жилищ.
– Голубь – не птица, – раздался вдруг звонкий девчоночий голос.
Все обернулись к третьей парте ближнего к окну ряда. Ну конечно, это Санька Соколовская, она всегда что-нибудь интересное выдаст.
Елизавета Анатольевна изменилась в лице и ещё больше выпрямила спину, хоть это и казалось уже невозможным.
– Что ты говоришь, Соколовская, одумайся, – строго проговорила она, не забывая следить, чтобы голос по-прежнему звучал красиво, и в нём, боже упаси, не прорвались визгливые бабьи нотки.
– Голубь – не птица, – упрямо повторила девочка, – это летающая курица. Так мой папа говорит, а он знает всё.
Елизавета Анатольевна застыла в позе соляного столба и прямо задохнулась от возмущения. Во-первых, знать всё может только учитель. А во-вторых…
Но тут в классе поднялся такой шум, что она опешила. Кто-то кричал, кто-то смеялся, а кто-то нагло стучал ногами от удовольствия.
– Тихо! – во всю мощь своих лёгких закричала учительница и с ужасом услышала, как её голос сорвался на визг.
Этого унижения женщина стерпеть уже не могла. Пулей вылетев из класса, она походила минут десять по коридору, успокаивая и приводя в порядок растрепавшиеся чувства, и отправилась в кабинет директора. Анна Евдокимовна правильная женщина, она поймёт всё и сумеет поставить на место эту строптивую девчонку и её слишком умного папу.
Вечером за ужином Саня долго мялась, не решаясь передать отцу строгое приглашение от Анны Евдокимовны.
– У тебя что-то не так, Сашка? – догадался мужчина.
Саня ещё чуть помялась и выдала:
– Тебя вызывают в школу. К директору. Завтра.
– И что на этот раз? – не дрогнув, поинтересовался отец.
Он знал, что его дочь растёт самобытным ребёнком и не всегда вписывается в привычно очерченные обществом рамки. Нет-нет, ничего, нарушающего покой и порядок, о таком даже речь не идёт. Просто его девочка мыслит шире и свободнее, чем многие её сверстники и не готова повторять слова других, которые часто слышит от окружающих, если сама не уверена в этом. И ей не всегда нравится то, чем восхищаются подружки. Потому её и называют иногда странной. Белая ворона, как говорится.
Иван Сергеевич вздохнул. В этом дочь повторяет его. А он в своей жизни тумаков набил без счёта. И очень хотелось бы, чтобы его девочке удалось избежать особенно болезненных ударов. Хотя жизнь её лёгкой не будет, это понятно уже сейчас. И всё же мужчина не жалел, что дочь пошла в него, а не в мать. Жена хорошая женщина, добрая, отзывчивая, хозяйственная. Но – Бог ты мой! – как же с ней оказалось скучно жить рядом, когда отгорели последние всполохи любовной горячки. Для жены главное, чтобы всё было, как у всех – слова, поступки, одежда и даже обстановка в доме. И то, что говорят по телевизору, для неё истина в последней инстанции.
И всё же он должен помочь своей девочке. Должен научить её избегать острых углов и болезненных синяков.
– Так что ты натворила на этот раз, Сашка? – повторил он свой вопрос.
Девочка ещё немного помялась.
– Я сказала учительнице биологии, что голубь не птица, а летающая курица, –