Пылит дорога и уносит

      годины юные мои,

      взамен же ничего не просит,

      кричит лишь мне: «Не тормози!

      Не тормози на поворотах,

      будь весел, смел и впереди,

      забудь совсем о разворотах,

      а душу шире распахни!

      Да распахни навстречу миру,

      навстречу людям, доброте,

      гримасу покажи трактиру

      и мчи вперед, к своей мечте!

      Вперед, к мечте, она уж близко,

      она уже не за горой,

      и не пугайся, что так склизко,

      коньки надень, беги трусцой!

      Беги трусцой, живи с размахом

      и будь всегда самим собой,

      простись навек, простись со страхом,

      имей характер волевой!»

      Пылит дорога и уносит

      годины юные мои,

      взамен же ничего не просит,

      кричит лишь мне: «Не тормози!»

      Что наша жизнь – мгновение одно,

      которое дано нам перед Бездной,

      в которую уйти всем суждено

      искать покой дорогой бесконечной.

      Дорогой бесконечной, но простой,

      на ней лишь изредка мучает волненье,

      когда вослед доносится порой:

      «Не уходи, вернись хоть на мгновенье…»

      Но, к сожалению, назад дороги нет,

      как, впрочем, поворотов влево, вправо,

      а только лишь вперед, туда, где свет,

      где свет таит покой, дарует благо.

      Что наша жизнь – мгновение одно,

      которое дано нам перед Бездной,

      в которую уйти всем суждено

      искать покой дорогой бесконечной.

      Земной поклон всем тем, кто был,

      кто не сбежал, не предал,

      кто хлеб и соль со мной делил,

      все тяготы отведал,

      кто не скулил, не ныл, не выл,

      кто просто в меня верил,

      кто видел дно, но все же плыл

      и пыл мой не умерил;

      кто не роптал и не продал,

      кто жизнь мою примерил,

      кто благодарности не ждал,

      дружил, не лицемерил.

      Земной поклон всем тем, кто был,

      кто не сбежал, не предал,

      кто хлеб и соль со мной делил,

      все тяготы отведал.

      Как краток век, что нам отпущен

      на грешной матушке-земле,

      порою сер, порой распущен,

      но мил и дорог он душе.

      Душе он дорог, как и сердцу,

      что, пламенея, бьет в груди,

      таит, питает все ж надежду

      почить попозже под кресты.

      Почить попозже и без спешки,

      дела мирские завершив,

      чтоб не аукались усмешки,

      а рай не стал слезоточив.

      Как краток век, что нам отпущен

      на грешной матушке-земле,

      порою сер, порой распущен,

      но мил и дорог он душе.

      Несколько