Чёртов интернат. Когда дети читают сказки взрослым. Страшные сказки. Матвей Лебедев
Читать онлайн книгу.
шприцами и обезболивающим. Даже когда половина интерната слегла с ветрянкой, она не изменила свой график, предложив лишь закупить побольше зелёнки. От одной мысли, что на месте Чарли мог оказаться ребёнок, руки начинали трястись.
– Не знаю. Думаю, Любовь Константиновна что-нибудь придумала бы.
Никто не обратил внимания на моё секундное замешательство.
Серёжа с угрюмой задумчивостью продолжал растирать по стенкам кружки белый порошок. Его родители три года назад сгорели в пожаре. Из родни у него осталась только старшая сестра-алкоголичка.
Танюша Быкова – ровесница Серёжи и круглая отличница – вполголоса читала псу параграф из учебника по природоведению. Её мама-модель лечилась от наркомании в частной клинике за рубежом, в то время как отец просаживал деньги на игровых автоматах. Несмотря на влияние родителей, которые считали себя «новыми русскими», в Танюше не было ни спеси, ни грубости. Приятная девочка общалась со сверстниками на равных, а со взрослыми – исключительно вежливо. А ещё она думала, что, когда вырастет, сможет называть меня не Ольгой Сергеевной, а просто Олей.
Артём Орлов, которого дети прозвали Артемоном, был моим любимчиком. Невысокий пухляш одиннадцати лет мало говорил, стесняясь своего заикания. Проблемы с речью у него появились в пятилетнем возрасте. Тогда у него на глазах за долги застрелили отца. С тех пор мальчик стал частым гостем больниц и реабилитационных центров, а его мать нашла себе нового мужа и родила нового ребёнка. Не заикающегося и не рисующего песчаные замки красным карандашом.
Последним совместным решением родителей Ксюши Лисицыной стал её отъезд в интернат – на время их развода. Одиннадцатилетняя девочка уверяла всех, что папа с мамой просто уехали в отпуск. На полгода. Её не взяли с собой, потому что она сама не захотела. На уроках девочка писала им письма, в которых просила забрать её отсюда.
– Как же теперь Честер вернётся? – вздохнула Ксюша, вглядываясь в темноту зимнего вечера скорее по привычке, чем в надежде стать свидетельницей возвращения блудного брата Чарли.
– Он не вернётся. Его раз-з-з… з-ззбо-о-оойники съели, – слишком громко для такого маленького кабинета и такой небольшой компании сказал Артём.
От неожиданности я чуть не выронила из рук миску с бульоном, куда Серёжа осторожно ссыпал обезболивающее. Разговоры о разбойниках, цыганах и чертях здесь были под строжайшим запретом. Те, кто пересказывал «глупые выдумки», сурово наказывались завучем. Дети лишались гостинцев и прогулок. Сотрудники получали выговор за нарушение трудовой дисциплины – с занесением в личное дело.
– Нет, не съели! – отрезала Таня и громко захлопнула книжку. Задремавший было Чарли встрепенулся и, поскуливая, вновь принялся вылизывать лапу.
– Прости, мой хороший – виновато зашептала девочка, почесав пса за ухом.
– Съели, – упрямо повторил Артём и провёл