Бульдог. В начале пути. Константин Калбазов
Читать онлайн книгу.
Союзники на сторону посматривают, боятся, что не сможет Россия им стать крепкой опорой в делах государственных.
– И ты говоришь – все слава богу?
– Так беда еще не приключилась, но настроения смутные.
– Отчего напасть такая?
– Все обеспокоены делами на престоле российском.
– Чего тут беспокоиться? Болезнь на убыль пошла, император на престоле. Иль не доводят до всех, как здоровье мое?
– Как не доводить. Всенепременно. Но случившееся с тобой сильно всех взволновало. Вон какую силу твое государство взяло, вся Европа затаив дыхание смотрит в нашу строну и волнуется оттого, что тут смутные времена могут наступить. А все из-за болезни твоей тяжкой. А ну как беда случится, а наследника законного нет. Всяк на себя одеяло потянет. Тут такое может начаться…
– И как всех успокоить? Тестаментом озаботиться да объявить на весь свет, чтобы покой в умы внести?
При упоминании злосчастного документа князь все же дал слабину и самую малость переменился в лице. Но как ни краток был этот миг, Петр все же заметил перемену.
– На мой взгляд, это может быть опасным, государь. А вот коли подле тебя появится вторая половинка, да дите народится, тут уж не только Европа, но и народец наш российский в покой придет.
– Стало быть, опять сватаешь. Вот что ты за человек, Алексей Григорьевич? Ведь обручился я с Катериной, слово императора дал, а ты все торопишься. Иль моему слову веры уж нет? Так ведь кабы не хворь, со мной приключившаяся, то я уж был бы женатым, а там, глядишь, ты бы уж о внуке подумывал.
О том, что эта невеста была уже второй и однажды Петр от слова своего отступился, лучше не поминать. Хотя об этом никто и не забудет. Но с другой-то стороны, дело и впрямь к свадьбе шло, не без давления тайного совета, в частности Долгоруковых и Голицыных, представлявших там большинство, но шло.
– Твоя правда. Да ведь не только о кровинушке своей думаю, сердечком о тебе изболевшейся, но и о России-матушке. Потому как, кроме того что отец, я еще и муж государственный, и долг служения для меня превыше всего.
– За то и ценю тебя, Алексей Григорьевич. Оттого и полагаюсь на тебя, как на батюшку, коего и не помню вовсе. Что же касаемо свадьбы, не беспокойся, все будет по уговору и в назначенный день.
– Так в какой день-то, Петр Алексеевич? – растерянно проговорил Долгоруков, явно ничего не понимая.
– Как и условились. Девятнадцатого января. Я, как на ноги встану, перво-наперво хочу поехать по святым местам, поклониться и Господа нашего возблагодарить за чудесное исцеление, потому как только волею Его и жив. А там и делами государственными займусь. До той же поры все мои помыслы только к Господу нашему направлены будут.
– То ты верно решил, Петр Алексеевич.
– Прости, Алексей Григорьевич, устал я.
– Уже ухожу.
– Да, медикус говорит, что через пару дней хвори во мне не останется. Хоть и слаб я еще, но не передашь ли Катерине Алексеевне, чтобы навестила меня послезавтра?
– Обязательно