Холодным декабрьским днем 1763 года дверь отделения банка Оппенхайма в Ганновере со скрипом отворилась. Клерк, сидящий за конторкой, поднял глаза и увидел невысокого коренастого мужчину, уверенно входящего в помещение. Судя по одежде, он мог быть и высокородным бароном, и богатым магнатом, которые с недавних пор стали подражать в одеянии наследной знати.

      Встретившись взглядом с посетителем, клерк сделал непроизвольную попытку привстать, но ноги перестали его слушаться.

      – Скажите, в вашем банке есть кто-то, кто разбирается в старинных монетах? – мягкий баритон вошедшего родил в голове клерка лишь набор приятных звуков, смысл которых от него ускользнул.

      – Простите, мой господин? – виновато переспросил он.

      – Я говорю, мне нужен специалист по старинным монетам. В этом банке есть такой?

      – Вам лучше поговорить с господином Бауэром, мой господин. Я его позову.

      Клерк постучал кулаком в закрытое деревянными ставнями окошко. Ставни распахнулись, и в окошке показалась голова молодого человека. Темные волосы не могли скрыть его высокий лоб. Узко посаженные карие глаза вопросительно уставились на клерка из-под прямых бровей.

      – Вам бы надо выйти, поговорить, господин Бауэр, – скосив глаза в сторону посетителя, произнес клерк.

      Молодой человек закрыл ставни и, спустя несколько мгновений, появился за конторкой.

      – Я Майер Бауэр, младший партнер этого отделения. Чем могу служить?

      – Взгляните на эту монету, господин Бауэр. Что вы о ней скажете?

      Молодой человек взял в руки протянутую золотую монету, внимательно осмотрел ее со всех сторон и положил на прилавок.

      – Это золотой нобль английского короля Эдуарда Третьего. Очень старая монета, но не очень редкая. Перед Столетней войной их было начеканено сотни тысяч фунтов.

      – Я вижу, вы большой знаток, господин Бауэр. Меня интересует ее ценность на сегодня.

      – Насколько я знаю, коллекционеры не гоняются за этой монетой, но думаю за десять талеров продать ее можно.

      – Неужели? А мне в одной меняльной лавке сказали, что ей красная цена пять талеров.

      – Пять талеров – это чистый грабеж, господин…

      – Уэлдон.

      – Господин Уэлдон, – закончил свою мысль Майер.

      – Я вам очень обязан, господин Бауэр. Своей консультацией вы обогатили меня на пять талеров. Могу я, в знак благодарности пригласить вас на обед? Здесь неподалеку неплохой трактир.

      «А почему нет? Сэкономлю на обеде несколько пфеннигов», – подумал молодой человек, а вслух сказал:

      – Да мне как-то неудобно. Не такая уж большая услуга.

      – Никаких неудобств, господин Бауэр. Не люблю быть должным.

      – Ну, если вы настаиваете…Я только оденусь.

      – Я подожду.

      Через пару минут два господина покинули помещение банка и направились к трактиру. Дул пронизывающий ветер. К концу короткого пути Майер успел замерзнуть, чего нельзя было сказать по виду его спутника.

      Из пяти столов в трактире, один, в дальнем углу, оказался свободным. Когда новые посетители уселись, трактирщик молча поставил на стол порцию бараньего рагу и глиняную кружку с пивом.

      – Нам две порции, – забеспокоился Майер, боясь остаться без обеда.

      – Не волнуйтесь, господин Бауэр. Это все вам.

      – А вы разве не будете, господин Уэлдон?

      – У меня строжайшая диета. Я ем по часам, и только то, что готовит мой повар. Так что не беспокойтесь и приступайте. А я пока задам вам несколько вопросов.

      – Ну, хорошо, господин Уэлдон, – сказал Майер, а сам насторожился:

      «Какие еще вопросы? Уж не конкурент ли это господина Оппенхайма?».

      – Скажу сразу, господин Бауэр, меня не интересует банк вашего патрона. Меня интересуете вы. Вы удовлетворены своим сегодняшним положением?

      – Мне еще только двадцать лет, а я уже партнер банка, – ответил Майер, не отрывая взгляда от своего блюда.

      Он радовался возможности не смотреть в глаза собеседнику. Уж больно взгляд у него… Майер не мог подобрать слова, какой у него взгляд. Казалось, он проникает в твои мысли и читает там все, как в открытой книге.

      – Младший партнер, господин Бауэр. Младший. И это ваш потолок.