В последний наш день пребывания в Мадриде закончилась ферия Святого Исидро. Когда вечером мы возвращались в отель, в небе плыли воздушные шарики, на площади перед Ареной де Торос торговали сладкой кукурузой, орешками, соками… Юноши и девушки раздавали очередной номер «Ля рацон», с обложки которого озорно улыбался Давид Луджульяно на фоне еще живого быка. Под фотографией было напечатано: «Эль премиер триунфадор де ла ферия»…

      Всю ночь где-то взрывался салют, гудели, разъезжая, машины страстных приверженцев корриды, шатались полуночники в рогатых колпаках… Кажется, и выстрелы раздавались.

      – В честь окончания ферии они получают лицензии на отстрел туристов, – простонал Боря.

      В семь утра, пересиливая головную боль, мы заказали такси и уехали на автобусную станцию. Нас ждал Толедо – город с коротким литым именем, матово-маслянистым, как сталь клинка, последний город в нашем путешествии по Сфараду.

      6

      Во дворце хранится интересное собрание изделий из мрамора, картин, мебели, светильников, часов, фарфора, ковров и фламандских гобеленов; есть и непременная для Испании часовня, полная костей и зубов святых. Ее палец (св. Тересы) находится среди предметов экспозиции музея в монастыре.

      Перед отъездом они прощались с могилами своих предков. В течение трех суток лежали тысячи выселенцев на дорогих могилах… Даже христиане не могли без слез смотреть на эти раздирающие сердце сцены… Неисчислимые бедствия выпали на долю тех, которые пустились в далекий путь: голод, болезни и смерть сопутствовали скитальцам… иные во время плавания по морям попали в руки морских разбойников и были проданы в рабство. Некогда цветущие еврейские общины Пиренейского полуострова исчезли в несколько лет, рассеялись по всем странам Европы, Азии и Африки.

      Вот уж взаправду – «я приближался к месту моего назначения»…

      Еще когда ехали унылым кастильским плоскогорьем, ничего, кроме слабого беспокойства, вполне дорожного (хотя с чего бы?), я не ощущала. Но вот на повороте в лобовом стекле автобуса вдруг выросла красноватая скала, ощетинилась шпилями колоколен, башнями замков и ворот и литой серовато-бурой застройкой за крепостной стеной, при виде которой обморочная тошнота подкатила к моему сердцу.

      Я откинулась на спинку сиденья и сказала мужу:

      – Это здесь.

      Он посмотрел на меня и спросил:

      – С чего ты взяла?

      Но,