Айри стояла у двери, привалившись к косяку. Руки нервно теребили передник, а покрасневшие глаза выдавали недавние слёзы.

      – Может, всё же передумаешь? – тихо спросил Алун.

      Она грустно покачала головой, глянув на детскую кроватку в дальнем углу.

      – С сыном на руках… через Топь… нет.

      – Я… – начал было трактирщик, но она бросилась к нему на шею, уже не сдерживая рыданий.

      – Почему сейчас? Почему так скоро?

      Алун крепко обнял жену одной рукой, другой поглаживая по голове.

      – Уже не могу больше… я должен. Уж столько зим живу как тварь дрожащая, в подполе запираюсь. Каждый раз жду, что случится что-то. Ты сама-то не устала?

      Айри всхлипнула.

      – Сейчас утро уже, – продолжил Алун, – а это значит, что пятнадцать дней впереди. Чистых дней. Уж что-нибудь да найду. Почтеннейший не знает, а я – знаю, куда идти. И если тот незнакомец не лжёт, а я чувствую, что не лжёт, я найду туда дорогу. Жаль только, поговорить с ним не получилось. А ежели найду – знать буду, что не обращусь здесь в зверя Вилова, а жить буду, как человек. Молиться не о защите от чудовищ, а об урожае, здоровье, детках хороших. И помру, как человек.

      – А если показать Сигерду карту?

      – Нет. Ты же его знаешь. Он не поверит, он всю жизнь в Топи провёл, всё вокруг исходил. Да и не смогу я ему объяснить, откуда она у меня. Он же как посмотрит – словно сверлом сверлит.

      Айри вздохнула. Руки её дрожали.

      – Ты… вернёшься за мной… за нами? – прошептала она.

      Алун нежно поцеловал жену в лоб.

      – Конечно.

      Айри едва заметно кивнула и, отстранившись, подала мужу котомку.

      – Я буду ждать.

      – Я вернусь. – Алун попытался ободряюще улыбнуться, но у него не получилось. – Прощай, любовь моя.

      Не глядя на жену, он переступил через порог.

      Глава 8. Плуг и борозда

      Родрик проснулся, прокашлялся, повернул затёкшую шею. Он заснул, как сидел, на чурбаке, привалившись к стене. На дворе было уже утро – да, точно утро: снаружи громко верещали птицы. Родрик встрепенулся: надо же. Далёкие крики чибисов и ещё каких-то птах. Будто весна, право слово: в Нордмонте, как только появлялись первые проталины, почти сразу отовсюду слышалось ихнее «кыбы-кууыб, кыбыы-куууыб».

      Очаг уже давно погас, и в доме было немного зябко.

      Дверь открылась и вошла Эирлис, свежая и весёлая, с ведром воды.

      – Добрый