Когда исчезли голуби. Софи Оксанен
Читать онлайн книгу.
будущая теща слушалась своей дочери. Мама же слушалась Эдгара и очень быстро привыкла к его новому имени, ни о чем не спрашивая. Ей было достаточно того, что она смотрела в глаза Эдгара и видела, что он настроен решительно. Она была счастлива, что, побывав у ворот смерти, он вернулся домой живым и невредимым. Маму надо только убедить в том, что у него все в порядке, а теперь будет и работа. У Эггерта Фюрста все замечательно. Надо только придумать, как заманить с собой Роланда. Мама найдет нужные слова, а если кузен ее не послушается, то мама поговорит с будущей невесткой. Мама ведь хочет, чтобы и у Роланда тоже было хорошее будущее.
1942
Деревня Таара
Генеральный округ Эстланд
Рейхскомиссариат Остланд
Эдгар стоял на пороге лесной избушки, и рот его открывался и закрывался. Я прочитал по губам имя Розали, руки кузена летали, но я не понимал, почему он говорит о моей любимой. Из приоткрытой двери подул ветер, моя рубашка затрепыхалась, пол потемнел от воды.
– Ты слышишь меня? Ты понимаешь, что я говорю?
Крик Эдгара прилетел откуда-то издалека. Стеклянная банка упала со стола на пол и разбилась, в ней стояли калужницы. Ветром их унесло к стене, к мышеловке. Я смотрел на них. Их собрала Розали, ее пальцы касались моих пальцев совсем недавно. Я дрожал, как лист табака, подвешенный на просушку, меня охватила лихорадка, как будто сердце мое заковали в бочку. После жара от сердца к животу пополз леденящий холод, я не чувствовал больше ни рук, ни ног. Рот Эдгара продолжал открываться и закрываться.
– Ты понял, что я сказал? Ее уже похоронили.
– Вурсти, закрой дверь, дует.
– Роланд, ты должен понять маму и Леониду. Похоронить пришлось тайком, на шее остался след.
– Вурсти, не кричи.
Я взглянул на мышеловку. Она была пуста.
– Какой такой след? – закричал я.
– Остался след! Женщины такие чувствительные, кто знает, что заставило ее совершить этот грех.
Я бросился запрягать мерина.
Ответов на вопросы не было, но факт оставался фактом: Розали умерла. Мать и Леонида встретили меня как чужого, Леонида потуже затянула платок на шее, словно хотела сплющиться и исчезнуть, и стала заваривать корм для скота. Мне здесь были не рады. Мать открыла рот, словно тяжелую дверь, но слов не было. Я попытался вытащить из нее хоть какие-то намеки на то, что произошло и почему, кто приходил и когда, за жиром или яйцами, какие солдаты, их имена. Я не поверил грязным словам кузена, не могла Розали сделать с собой что-то дурное. Взгляд матери запрыгал от моего крика, она приказала мне выйти вон. Я хотел встряхнуть ее, но руки дрожали. Хотел ударить, но вспомнил отца. Он выбрал в жены неподходящую женщину и нес свой крест, не жалуясь и не ругаясь. Я пошел в отца, любовь и меня сделала слабаком, но все же я не хотел, чтобы он вернулся в дом, где сын поднял руку на свою мать, даже ради любви. И я опустил кулак.
– Она опозорила наш дом своим грехом, –